Призраки солнечного юга
Шрифт:
– И что это значит? – Сонька возбужденно заерзала.
– Либо он собрал вещи и сбежал в неизвестном направлении, либо его убили по дороге в аэропорт.
– Да что ты такое говоришь? – ужаснулась я. – Кто мог его убить? Ладно бы, когда сюда ехал, но обратно?
– А какая разница? – спросила Сонька, нахмурившись.
– На курорт люди едут с деньгами – с них есть чего взять, но обратно… – я почесала нос, покумекала. – Может, его похитили?
– А мне говорила, что тут нет террористов! – запыхтела Сонька. – Значит, есть, раз похитили… – она испуганно уставилась
– Подслушала. Я же вам говорила, что в моем номере через розетку слышно буквально все… Так вот моя соседка, та самая Оля, которая через стенку живет… Эта шалава, прости господи… – Катя все еще хмурилась. – Она рассказывала все это своей горничной…
– А она откуда узнала?
– Ее хахаль, тот самый хлыщ, с которым она укатила, он следователь. Она, собственно, с ним и познакомилась в административном корпусе, он приезжал навести справки о пропавшем, а она что-то там утрясала… – Катя как-то беспомощно на нас посмотрела и пробормотала. – Вам не кажется все это странным, а девочки?
– Что именно? – спросила я.
– Сначала умирает Лена, потом пропадает ее любовник?
– Ну это еще недоказуемо! – фыркнула я. – Гуля могла и ошибаться. Мало что ли в санатории миниатюрных блондинок?
– Это ничего не меняет, – горько вздохнула Катя. – Все равно тут нечисто… Люди умирают, пропадают… Потом эти звуки… Всхлипы, вздохи, я лично из слышала, это не галлюцинация… А еще… – она понизила голос до шепота. – Еще я вчера кое-что видела…
– Что? – так же тихо спросила взволнованная Сонька.
– Я видела…
Вдруг она замолчала и резким движением нахлобучила шляпу на глаза.
– Там Гуля, – зашептала Катя из-под соломенных полей. – Я не хочу сейчас с ней разговаривать… Она по-прежнему неадекватна… Я ночью видела ее, она шарахалась по зарослям, словно приведение…
– Подумаешь, погулять вышла, а ты уж сразу – неадекватна, – встала на защиту Гули сердобольная Софья.
– Ее, между прочим, в палате запирают, мне об этом сам врач говорил, кстати, только ее, остальные имеют свободу передвижения… А она нет! Значит, психиатр считает, что она опасна!
– Так как же она смогла по зарослям шарахаться, если ее запирают?
– Сбегает! Вопрос – зачем? … Черт, она нас увидела! – Катя подобрала свою пляжную сумку. – Я побегу, обо всем расскажу за обедом!
И она унеслась, пригибая голову почти к земле. Ни дать, ни взять, американский морской пехотинец!
Гуля, нерешительно постояв на месте, развернулась, после чего скрылась за пирсом.
– И что ты об этом думаешь? – взволнованно выпалила Сонька. – Этого Васю призраки украли?
– Хватит глупости говорить!
– Почему глупости? Если инопланетяне людей похищают, почему не делать это призракам?
– Даже думать обо всем этом не хочу, – отбрила я подружку. – Пропал мужик, и пропал, не наша забота.
– Леля, я тебя не узнаю! – притворно удивилась Сонька. – Раньше тебя все тайны волновали! И ты считала их разгадку своей заботой. Что же с тобой теперь произошло?
– Если ты помнишь, я поклялась Колюне больше ни в одно расследование не впутываться…
– А
– Отстань!
– Ну, Леля! Неужели тебе не интересно, что на самом деле случилось с Леной и Васей?
– Совершенно не интересно, – очень умело соврала я. – Я хочу спокойно отдохнуть, не впутываясь ни в какие расследования, тем более, ни к чему хорошему они не приводят… – Я хмуро глянула на часы. – Кстати, мне пора на обед чапать.
– Разве? – Сонька сверилась со своими «курантами». – Куда так рано? Можно еще двадцать пять минут загорать. Давай полежим.
– Ты лежи, а мне пора.
– Но еще двенадцати нет, а у вас обед в час, – запротестовала она.
– После двенадцати загорать вредно! Я пойду в корпус, приму душ, а ты можешь еще полежать, только отползи под навес, иначе обгоришь…
– Катись в свой корпус, а меня не учи! – выпалила Сонька и демонстративно подставила солнцу свое не очень загорелое пузо.
Я сокрушенно покачала головой и, как было велено, покатилась в корпус.
Я была в номере одна – Эмма еще не вернулась с очередных процедур. Вообще в здании стояла непривычная тишина, никто не носился по коридорам, ни шумел в комнатах, ни щелкал кнопками телевизора в фойе. Все либо лечились, либо загорали – в двенадцать часов дня мало кто находился в корпусе.
Я лежала на кровати, намазывая тело увлажняющим кремом. Как я ни старалась загорать аккуратно, все равно умудрилась немного подпалиться. Надеюсь, облезания удастся избежать. Нос, правда, станет сизым, плечи кирпичными, но я это переживу, главное, чтобы не облупилась грудь. Дело в том, что у меня один раз она так обгорела, что кожа с нее слазила пластами, оставляя под собой кровавые борозды, которые потом превращались в мерзкие болячки. Я помню, как это было больно и некрасиво.
Я отложила тюбик с кремом, встала, подошла к зеркалу. За каких-то пару дней я умудрилась скинуть килограммчик, полтора, по этому тело стало поджарым (эти полтора килограмма вечно оседают на боках), а из-за загара оно казалось еще стройнее, зато лицо выглядело намного хуже – нос пламенел, глаза от недосыпания покраснели, ввалились, на щеках появились какие-то глупые веснушки. Я уж не говорю о волосах, они торчали в разные стороны, словно куски пакли. И при этом выглядела я очень неплохо. По истине, ничегонеделание идет женщине на пользу.
Я протерла лицо тоником, взяла в руки расческу – надо же эти космы приводить в порядок – и направилась к балкону, но вдруг до меня донеслись какие-то странные звуки… Топот… Шарканье… Потом что-то упало. Звук был глухой, отдаленный…
Где это? За стенкой… Пожалей, нет. Надо мной? Я прислушалась, похоже, что надо мной, но не совсем…
Я сделала шаг к балконной двери. Она была распахнута, так что я видела свою лоджию и кусок голубого южного неба.
– Спасите… – раздался чей-то сдавленный шепот, создавалось впечатление, что тот, кто просил помощи, не мог крикнуть громче, потому что некто зажал ему горло. – На помощь…