Призраки солнечного юга
Шрифт:
– Меня никто не хочет слушать! Я всем надоела. И администрации, и милиции, и соседкам по комнате. Теперь оказывается тем, с кем я привыкла обедать и ужинать, я тоже надоела… – Она горько улыбнулась. – Они даже тайком от меня просили у этой старой грымзы, – кивок в сторону администратора, – чтобы она меня перевела в другую группу. К нервным. Будто я психически неуравновешенная…
– Но мы не нервные, – оскорбилась Эмма. – Мы эндокринники.
– У вас с нервными одна диета, вот вас вместе и сажают, – Оксана закусила
– А почему за наш? – спросила я, хотя и так знала почему – мы единственные, кого она не успела достать.
– Вы тут самые приличные люди, – попыталась польстить она. – А остальные… – Оксана раздраженно махнула рукой. – Скопище идиотов! Особенно директриса этой богадельни хороша. Ираида Борисовна. Не видели ее?
Мы отрицательно замотали головами.
– Такая бабища с пучком на макушке. Не видели?
Мы в очередной раз уверили ее, что нет.
– Я к ней три раза ходила, – почти закричала Оксана. – Три! – она показала на пальцах, если мы еще не поняли. – Говорю, человек пропал, а она…
– Вы в который раз говорите о пропаже какого-то человека, – прервала ее я. – Но я, например, так и не поняла, о ком идет речь…
– Вася Галич! Полковник. – Она томно прикрыла глаза. – Васи-и-и-и-лий. Красавец с седыми волосами и черными глазами.
– Он пропал? – переспросила Эмма.
– Пропал! – опять перешла на воинственный тон Оксана. – Исчез! Причем, перед ужином. Бах – и нет его.
– А вещи?
– Вместе с вещами.
– Тогда какие проблемы? – не поняла я.
– Как какие? – вытаращилась она. – Огромные! Человек исчезает вместе с вещами, не дождавшись ужина…
– Вас особенно это заботит? – хмыкнула Эмма. – Что он пропал на голодный желудок?
– Вы не понимаете! – Оксана долбанула по столу кулаком. – До ужина никого не выписывают, только после. После завтрака, обеда и ужина. В десять, пятнадцать и двадцать один час! Ведь перед тем, как уехать, вы должны оплатить счета за междугородние разговоры, вернуть книги в библиотеку, и потом сдать номер горничной, чтобы она убедилась, что вы ничего оттуда не украли.
– Ну и что из всего рассказанного вами следует? – опять не поняла я.
– Он исчез, никого не поставив в известность! Просто испарился! Так не бывает!
– Решил смыться по-тихому, что в этом странного?
– Так не делают!
– Вас беспокоит то, что он не сдал номер горничной? – приподняла брови Эмма.
– Меня беспокоит, что он не сказал мне, что уезжает! – Оксана вновь шарахнула по столу кулаком. Если так пойдет, несчастное ДСП развалиться у нас на глазах. – Он собирался уехать день спустя. То есть двадцать второго. У него был билет на самолет. Я видела его! А он исчезает за день до этого. Куда он мог пойти вечером? Зачем?
– Мало ли… – туманно
– Я знаю, на что вы намекаете, – вспыхнула Оксана. – Ираида сказала мне тоже самое! Дескать, загулял с какой-то местной красоткой…
– А вы это исключаете?
– Исключаю! – припечатала она. – Он любил меня!
О! вот мы и добрались до сути! Как я не догадалась раньше! Мужик покружился в вальсе курортного романа, по законам жанра наобещал дамочке бог знает чего, а потом свалил по-тихому, чтобы без претензий.
– Значит вот в чем дело? – хмыкнула я. – Поматросил и бросил?
– Да что вы понимаете! – Оксанины щеки заалели. – Он любил меня! По настоящему! И я его!
– Вот в этом мы нисколько не сомневаемся! – горячо заверила ее Эмма.
– И если хотите знать, я ездила в аэропорт! Двадцать второго числа я проводила Нижегородский самолет. Вася на нем не улетал.
– Поменял билет, – предположила я.
– Он не мог его поменять, – торжественно произнесла она. – Потому что у него не было денег.
– Не поняла, – призналась я.
– Чтобы поменять билет, надо сначала сдать старый, потом выкупить новый. За старый возвращают не всю стоимость, а удерживают процент, по этому новый билет стоит на порядок выше того, который вы сдали.
– У него не было пары сотен, чтобы покрыть разницу? – презрительно скривилась Эмма.
– У него кончились деньги за три дня до отъезда, – потупившись, пробормотала Оксана.
– Это вы его так потрясли? – хохотнула я.
– Я? Да вы что! Я даже в ресторане не позволяла за себя платить.
– Феминистка?
– Просто я знала о его материальных трудностях, – еще больше засмущалась Оксана.
– Какие материальные трудности могут быть у полковника? Насколько я знаю, зарплата у них приличная…
– Да вы что! Они получают копейки! Да и те у него жена отбирает! Курва!
Мое отношение к неизвестному Васе Галичу резко ухудшилось. Мало того, что бабник, врун, трус, так еще и сквалыга. Пожалеть на любовницу денег, это ж каким жлобом надо быть!
Эмма, судя по ее гадливому выражению лица, была от Васи тоже не в восторге, но разозлило ее совсем не то, что меня.
– Так он женат? – ахнула она сразу после слова «курва».
– Это формальность, – уверенно проговорила Оксана. – Они живут ради детей.
– Детям-то уже лет по двадцать, чего ради них жить?
– Они не окрепли разумом, – упрямо молвила она. – К тому же его жена тяжело больна.
Я мысленно расхохоталась. Никогда бы не подумала, что на такое еще клюют! Живу ради детей с больной женой – любимая сказочка женатиков, не желающих расставаться ни с супругой, ни с любовницей. Соньке сколько раз пытались это надуть в уши, да только она не такая легковерная, как наша новая соседка.
– Мы собирались пожениться, – нежно проворковала Оксана.