Призраки в Сети
Шрифт:
Но люди действительно не помнят. Как будто в реальности случился небольшой перерыв, а потом он кончился, и больше никто не хочет об этом думать. Нет, пожалуй, хотеть или не хотеть — это все-таки выбор. А в данном случае все ведут себя так, как будто вообще ничего не произошло.
Все исчезнувшие люди появились снова в тех же самых местах, откуда они исчезли. По крайней мере, насколько мне известно, все вернулись. Друзья Холли, по крайней мере, вернулись, но они помнят о происшедшем не больше, чем все остальные. Даже
Я бы просто повернулась и ушла, если бы не слабый намек на узнавание, который я заметила в его глазах.
— Вы правда меня не помните? — спрашиваю я.
Он качает головой:
— Ваше лицо вроде бы мне знакомо…
— А мне казалось, я должна была произвести на вас сильное впечатление.
— Простите, я…
— Я пошутила, — говорю я.
С чувством юмора у него по-прежнему неважно.
— Это было очень давно. Мы с вами встретились в библиотеке.
Он снова качает головой:
— Я и не припомню, когда в последний раз был в библиотеке. — Он молчит несколько секунд, потом пропускает меня в комнату. — Не хотите зайти?
— Нет, — отвечаю я. — Я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.
Он начинает нервничать:
— А почему со мной должно быть что-то не в порядке?
Интересно, а что это он так нервничает? Потом я вспоминаю о его проделке с банками, которая и позволила Аарону втянуть его во все это. Значит, про банки он помнит.
— Просто так, — говорю я. Уже уходя, я оглядываюсь и говорю ему: — Хочу дать один совет: в следующий раз, если кто-нибудь попробует шантажировать вас и заставит, например, послать куда-нибудь вирус, подумайте: может, лучше все-таки ответить за свои проступки или хотя бы вовремя принять лекарство.
— Что вам известно?
Я улыбаюсь. Значит, все-таки не «Что вы хотите этим сказать?», а «Что вам известно?».
— Ничего, что пошло бы от меня куда-нибудь дальше. Просто запомните мой совет.
— Но он…
Джексон вовремя останавливает себя.
— Не волнуйтесь за Аарона, — говорю я. — Он теперь вне вашей жизни. Просто постарайтесь больше ни во что не влипнуть.
— Да кто вы такая?
Я пожимаю плечами:
— Может быть, ваша совесть.
— А вы не имеете отношения к тем людям, которых я обнаружил у себя в квартире, когда…
— Когда что?
Я вижу замешательство на его лице и его старание скрыть это замешательство.
— Я хотел сказать: когда я вернулся, — говорит он. — Но это неправильно, потому что я нигде не был и ниоткуда не возвращался…
— Не ломайте голову, — советую я. — И постарайтесь найти себе хобби получше, чем взламывать банковские компьютеры и засылать
— Подождите секунду…
Но я ухожу вниз по лестнице, прочь из его жизни.
У Кристи насчет этой всеобщей забывчивости есть своя теория. Разумеется, у бедняжки Кристи на все найдутся теории, но в этой, пожалуй, есть некоторый смысл. Уже не помню, как получилось, что мы об этом заговорили. Я вообще не собиралась заговаривать с ним в то утро. Занавески задернуты, в их квартире тихо и сумрачно. Я незаметно туда проскальзываю. Думала, они оба еще спят, — просто пришла постоять у их кровати, как и полагается тени, убедиться, что с ними все в порядке. Я не вижу Кристи, лежащего на диване в гостиной, пока до меня не доносится его голос из темноты.
— Я хотел еще раз поблагодарить тебя за то, что ты спасла мою девочку, — говорит он. — Я так волновался.
Он называет Саскию своей девочкой. А она его — своим мальчиком. Я подозреваю, что они и в восемьдесят лет будут так друг друга называть. Во всяком случае надеюсь.
— Не стоит благодарности, — отвечаю я. Я сажусь на стул с гнутой спинкой, так что мы с Кристи теперь можем видеть друг друга, и ему для этого не надо вставать с дивана. — Она мне нравится, и я тоже не хотела бы, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.
— Правда? То есть, я имел в виду, она тебе правда нравится?
— А почему бы и нет?
— Ну, потому что ты — моя тень. Поэтому я и думал, что она тебе не понравится.
— То есть потому, что я должна быть полной твоей противоположностью?
Он молча кивает.
— Боже мой, как ты не понимаешь! — с досадой говорю я. — С тех пор как нам было семь лет, прошло немало времени. У тебя была возможность снова приобрести дурные привычки, а у меня — научиться чему-то хорошему.
— Значит, ты считаешь, что мы теперь больше похожи, чем отличаемся друг от друга?
Мне хочется ответить: «Нет. Потому что ты настоящий, а я — нет». Но сейчас мне что-то не хочется говорить об этом. И еще мне не хочется, чтобы он подумал, что мне себя жалко.
— Я думаю, мы как близнецы, — отвечаю я. — Каждый из нас — отдельная личность, но мы все же связаны одновременным рождением. Каждый из нас понимает, что думает и ощущает другой. Мы чувствуем друг друга, как бы далеко друг от друга ни находились.
И это правда.
Он улыбается:
— Я никогда понятия не имею, что ты думаешь.
— Это потому, что я чертовски загадочная! — смеюсь я.
— Кристиана Три, — говорит он и тоже смеется. — Значит, ты мисс Дерево.
Когда я вопросительно поднимаю брови, он объясняет:
— Саския мне сказала.
— Она раскрыла тебе все мои тайны или хоть что-то оставила мне?
— Она была очень сдержанна. Говорит, что это не ее тайны и она не вправе их выдавать.