Призраки в Сети

де Линт Чарльз

И все-таки Аарону нужно было кое-что узнать.

Он посидел еще немного, пялясь в экран, но уже не слыша голоса ведущей. Потом выключил телевизор, надел пальто. И снова вышел.

«Не делай этого, не надо», — твердил он себе, но ноги сами несли его к дому Джексона Харта.

— Я уже говорила с людьми из вашей газеты, — сказала квартирная хозяйка.

Она отпихнула было удостоверение Аарона, но потом пригляделась повнимательнее.

— Я вас знаю, — сказала она. — Джексон говорил о вас.

Страх

крепко сжал Аарону горло.

— Вот как? — спросил он, с трудом ухитряясь говорить спокойно.

Женщина кивнула. Хотя ей, судя по всему, было не больше тридцати восьми, как и ему самому, он дал бы ей больше. Он отнес бы ее скорее к поколению своих родителей, чем к своему, — что-то такое было в покрое ее юбки и блузки, в этих коричневых туфлях. Ее косметика и не поддающаяся описанию стрижка только усиливали впечатление.

— Надеюсь, ничего плохого? — спросил Аарон.

— О нет! Наоборот, он вами восхищался. Тем, что вы прочли так много книг и пишете о них умно и в то же время доступно.

— Правда?

Боже мой, подумал он. Неудивительно, что Джексон открылся ему в ту ночь в баре. А он чем ему отплатил? Обвел вокруг пальца, а потом шантажировал.

Квартирная хозяйка все кивала:

— Да-да. Вообще-то, он не часто о вас говорил. Я так понимаю, что вы были знакомы по работе.

— Дело в том, что я вообще толком не знал его.

— Что ж, тем более делает вам честь, что пришли, услышав о том, что с ним случилось.

Аарон даже заморгал от удивления. Ему показалось, он попал в какое-то другое, сюрреалистическое измерение, где квартирные хозяйки в затрапезной одежде изъясняются правильным, изысканным языком, где люди вообще говорят друг о друге только хорошее. В нормальной жизни такого не бывало. Аарон хотел нравиться людям, но он прекрасно знал, что сам убивает любые отношения — романтические или какие-либо еще — своей постоянной потребностью контролировать партнера. Доминировать. Быть главным.

Время от времени он даже делал; попытки исправиться, но ему никогда это не удавалось надолго.

— Надеюсь, с ним ничего плохого не случилось. — Вот и все, что ему удалось выдавить из себя.

— И я надеюсь, — сказала квартирная хозяйка. — Джексон — хороший человек. Он так много работал, чтобы добиться успеха. Большинство людей с таким, как у него прошлым, никогда не преуспели бы.

Аарон понятия не имел, о чем она. Но хотя ему и любопытно было узнать, что она имеет в виду, больше всего сейчас ему хотелось убраться отсюда.

— Если… то есть когда он вернется, — сказал он, — передайте ему, пожалуйста, что я заходил.

Хозяйка кивнула:

— Поминайте его в своих молитвах, мистер Гольдштейн.

— Да, конечно. Спасибо, что уделили мне время.

— Было очень приятно познакомиться.

Аарон ретировался. Он поднял руку, как бы прощаясь, и стал отступать через парадную дверь, постоянно ощущая на себе тяжесть взгляда квартирной хозяйки.

Отойдя на полквартала, он остановился и оглянулся,

чтобы бросить еще один взгляд на дом. Он уже не очень четко помнил, что там произошло сегодня, и совершенно не понимал, зачем сюда приходил. Что он надеялся узнать? Дверь квартиры Джексона была опечатана желтой полицейской лентой, и не приходилось рассчитывать на то, чтобы хозяйка позволила Аарону войти. Он не мог спросить о том, связано ли исчезновение Джексона с компьютером и не говорил ли ей Джексон про сайт «Вордвуд».

Он ничего не узнал о той странной жидкости, которую видела хозяйка перед исчезновением Джексона. Он вообще ничего не узнал, кроме того, что знал и раньше. Что он негодяй, Аарон знал о себе и тогда, когда сидел вечерами дома, потому что ему некуда было пойти и никто ему не звонил.

Вздохнув, он отвернулся от дома Джексона и пошел прочь. Боже мой, какой отвратительный выдался день! И улучшения не ожидалось. Можно было, конечно…

— Лишней мелочи не найдется?

Аарон сначала не заметил нищенки, жавшейся к двери магазина, мимо которого он проходил.

«Нет, зато найдется лишняя слюна», — хотелось ему ответить и, может быть, плюнуть в ее ладонь. Или, по крайней мере, сказать ей какую-нибудь грубость.

Эти нищие на улицах раздражали его: и здоровенные пьяницы, пытающиеся вытрясти из каждого прохожего несколько долларов, и хитрые попрошайки, которые прикидываются несчастненькими, а у самих имеется вполне приличное жилье. Они почему-то рассчитывают, что люди, подобные Аарону, должны их содержать.

Но когда он остановился и получше разглядел нищенку, его раздражение сменилось любопытством. Несмотря на грязное личико, какие-то обноски и слипшиеся, давно немытые светлые патлы, было видно, что она хорошенькая. И еще он заметил, несмотря на ее мешковатую футболку и скейтбордистские штаны, что у нее и неплохая фигура, — может быть, слишком худа, но пропорции очень даже ничего.

Он мгновенно почувствовал к ней влечение, правда смешанное с жутковатым ощущением, которое он не мог бы точно определить. Возможно, дело было в том, что ее возраст как-то не определялся. Может быть, чуть за двадцать, а может, и не было двадцати. В общем, почти вдвое моложе его.

Тут надо быть осторожным: она могла оказаться несовершеннолетней. Но он так давно вынашивал идею подобрать на улице какую-нибудь девчонку, привести домой, отмыть…

Если сделать все правильно, может получиться неплохо.

Его взгляд упал на изображение мужчины на ее футболке. Он прочитал слоган: «Помни Дадли Джорджа». Уже через секунду эйдетическая память подсказала ему эту историю: тридцать пять аборигенов мирно протестуют против захвата земли — это их земля, там находится древнее захоронение. Протестовавших разогнали двести пятьдесят вооруженных полицейских. В результате этот самый Джордж был убит, и это сгубило карьеру копа, который его застрелил. Это случилось больше пяти лет назад, но только сейчас дошло до суда.