Призраки Японского моря (сборник)
Шрифт:
– Значит, они накачались. Что-то не похоже на Кривца, а тем более на чифа. На переходе и в такую погоду только идиот станет напиваться в стельку, – Силкина заглянула в потухшие, словно застывшая лава после извержения вулкана, глаза Эльвиры. – Это вы им помогли, уважаемая? Чем же они вам не угодили за каких-то двое суток?
– У меня, девочка, на то свои причины, а ты, если хочешь увидеть агонию своего изувера и садиста, иди со
– Вы что, сейчас туда сбежится весь экипаж, и меня посадят под замок за незаконное пересечение границы.
– Успокойся, детка, какая сейчас граница, кому через час-другой будет до тебя дело, выгляни в окно. Я еще час назад слышала от старпома, что надвигается сильный шторм, и вот сейчас мы в его эпицентре, нам остались всего-то минуты, чтобы прощаться и молить у Бога прощения.
– Вы что, от спиртного совсем спятили, женщина? У вас мозги расплавились или всегда такие были? Это же море, здесь такими вещами не шутят. Что вы сделали с моим Семочкой? Говори сейчас же, стерва, что с ним и как его спасти?! – девушка схватила Эльвиру за плечи и начала яростно трясти молодую женщину, да так, что у буфетчицы изо рта хлынула кровь.
Эльвира закашлялась, обтерла розовую пену на губах краем скатерти на столе и рассмеялась.
– Так вот оно что. Все еще любишь этого монстра, даже после того, что он сделал с тобой, ты решила простить и вытащить его с того света, но поздно, неудавшаяся жена капитана, здесь я решаю его судьбу и будущее всего этого судна. Не трясись, дурочка, моряки что-нибудь придумают и без твоего Семочки дойдут до укрытия в ближайшем порту, а я иду к тому, кто когда-то величался мастером, а сейчас с каждой секундой превращается в кусок разлагающегося вонючего белка.
– Ну нет, я тебе не позволю загубить мое счастье и будущее моего ребенка, – с этими словами Силкина выскочила из каюты буфетчицы и, спотыкаясь о комингсы, от переборки к переборке, вдоль по судовым коридорам и трапам быстро добралась до каюты старпома Сичкина. Лидия знала, что у чифа в рундуке под койкой хранятся различные медикаменты, в том числе и активированный уголь. Она сама как-то после сильнейшего отравления вьетнамскими сарделькам и дешевой рисовой водкой спасалась вот этакими черными кружочками и, на удивление судового врача, через день уже опять наслаждалась всеми человеческими радостями в объятиях молодого второго помощника Костика
Рядом с каютой старпома Лида нос к носу столкнулась с боцманом, но тот даже не отреагировал на ее присутствие, а лишь зычным голосом крикнул кому-то на нижнюю палубу, чтобы захватили страховочные троса и выходили на палубу для дополнительного крепления контейнеров. В этот момент судно накренилось почти на двадцать градусов, послышался страшный скрежет, словно открылись врата ада. Mandelshtam еще минуту зависал в таком положении, затем резко выпрямился, как человек, сбросивший с себя непосильную ношу, и вновь завалился, но уже на противоположный борт.
– Шлюпочная тревога! – закричал в микрофон с мостика Костя Гусев голосом обреченного на казнь невиновного заключенного и включил автоматический сигнал бедствия SOS. Люди кинулись к спасательным плотам и шлюпкам, но надеяться найти в них спасение было так же бессмысленно, как утопающему хвататься за соломинку. Крен уже достигал до тридцати градусов на оба борта, и грохот свидетельствовал о том, что контейнера в трюмах под давлением начинают деформироваться и это неминуемо приведет к скорому смещению груза и опрокидыванию Mandelshtam’a. Это понимал и Костя Гусев, когда целенаправленно направил судно на рифы. Белые буруны волн по курсу на локаторе говорили, что через десять – пятнадцать минут острые, как кремень, прибрежные скалы, словно алмазом, распорют железное брюхо Mandelshtam’a от форштевня до кормы еще до того, как сюда прибудут японские спасатели. Но это был, по мнению второго помощника Гусева, единственный выход спасти экипаж, судно и остатки груза.
Конец ознакомительного фрагмента.