Призраки
Шрифт:
Валера заколотил в стальную дверь своим настойчивым, мясистым кулаком. Все замерли. Вначале было тихо, но вскоре из квартиры донёсся женский голос.
– Кто там?
Все переглянулись. В квартире Вымпела кто-то был, но не он сам.
– Народная дружина. Открывай! – рявкнул Валера.
– Вам чего надо? – проговорил женский голос, дрогнув от испуга.
– Тоха Вымпел нужен.
– Тут его нет.
– А где он?
– Да без понятия. А что?
– Он человека убил.
– Чего?! Убил? Кого?
– Неважно кого. Открывай давай!
– Да не буду я открывать!
–
– Да ладно-ладно, я сейчас открою.
Ключ неуверенно чиркнул в замке, и дверь открылась…
Вымпела в квартире действительно не было (да и что б ему тут делать после случившегося?), оказалась только его девушка Лида. Немного полноватая с приятным овалом лица, пухлыми губами и растрёпанной копной чёрных волос. Одетая в поношенную серую толстовку и короткие шорты, она сидела на диване и, хлопая ресницами, испугано таращилась на вооружённых людей, заполонивших всё вокруг своими угрюмыми камуфляжными телами и переворачивающих квартиру вверх дном.
– Да нету его тут! Он со вчерашнего дня не показывался, – отвечала Лида на грубые вопросы.
– А ты что здесь делаешь? – спрашивал Валера. – Встань с дивана!
– Живу я тут, – девушка послушалась и прижалась к подоконнику.
Валера поднял диван, но там оказалась лишь старая одежда.
– Давно живёшь? – Валера вышвырнул содержимое, опустил диван и грозно уставился на девушку.
– Два года уже где-то…
– Где твой приятель?
– Да мне откуда знать?
– Не ври! Мы всё узнаем. Вымпел человека убил. Не надо его покрывать, а то тебе же хуже будет.
Лида замотала головой:
– Без понятия я! Он ничего не сказал.
– Выстрелы слышала?
– Какие ещё выстрелы?
– Вчера стреляли в соседнем микрорайоне. Ты слышала?
– Может, и слышала. Я не обратила внимания.
– Как так, не обратила?
– Телек, кажись, смотрела…
– Ладно, толку мало. Отвезём в штаб, там разберёмся.
– Зачем в штаб? – девушка испугано вращала глазами. – Я-то чего сделала?
– Вот и разберёмся, что сделала, а что не сделала.
Отвезти Лиду в штаб Валера поручил Кабанову и Кузьме. Наручники вцепились в запястья девушки. Её вывели из подъезда, и потные руки Кабанова затолкали в Уазик, словно преступницу. Кузьма сел рядом с ней, Федя – за руль.
– Я ничего не сделала, – повторяла Лида обиженным голосом. – Куда меня везут?
– Тебя везут в штаб. Там допросят и отпустят. Не переживай, – Кузьма попытался успокоить пленницу.
– А наручники зачем?
– Порядок такой.
– Странный порядок… Я же…
– Слыш, заткнулась! – хрипло рявкнул Кабанов. – На допросе будешь говорить.
– Да, сейчас лучше помолчи, – добавил Кузьма, – а на допросе расскажешь всё как было.
– Что было? – Лида уставилась на Кузьму круглыми глазами.
– Что было, то и расскажешь.
Уазик дёрнулся, фыркнул и вырулил на дорогу, ведущую вдоль изжелта серой, шершавой стены с окнами.
Девушка имела совершенно перепуганный вид, невинно хлопала ресницами и не
Единственное, что удивляло – почему Лида торчала в квартире своего парня, словно ничего не произошло. Она же должна была понимать, что за Вымпелом придут. Или нет? Неужели, ей, и правда, неизвестно о преступлении?
При штабе имелся изолятор временного содержания – мрачная пристройка с сине-белыми стенами и двумя десятками камер. Последнее время он пустовал. Здесь редко кого держали подолгу. За тяжёлые преступления расстреливали, а лёгкие нарушения карались принудительными работами. У города не было средств, чтобы кормить нахлебников.
А сейчас туда отвели Лиду.
– Э, вы чего? – испуганно возмутилась пленница, увидев, где оказалась. – Мне здесь сидеть? За что? Я ничего не сделала!
– Пошла! Болтай меньше, – Кабанов толкнул её в камеру.
Жестоко лязгнула решётка, скрипнув несмазанной петлёй, и Жора Контрабас – тощий сорокалетний охранник с потухшими глазами на пропитом, пожёванном лице громыхнул ключом в замочной скважине. Камера поглотила девушку, оставшуюся стоять в ступоре между двумя кроватями.
Кузьма в этот день домой вернулся поздно. Народная дружина искала Тоху и его приятеля по всем известным адресам до самого вечера. Нашли. Правда, сделал это второй отряд. А Валера со своими подоспел как раз в тот момент, когда четыре вооружённых человека вытаскивали из подъезда дома толстое тело в окровавленной футболке. То ли парень оказал сопротивление, то ли его просто решили пристрелить, чтобы долго не возиться. Никто не любит лишнюю работу.
Труп кинули на асфальт, согретый тёплым летним солнышком. А сам парень, сунув руки в карманы и оставаясь незаметным для всех, кроме Кузьмы, топтался рядом с подъездом и смотрел, как его тело распласталось безвольной массой на краю дороги.
Кузьма пустел с каждым днём, словно город с каждым убитым жителем. Он, Кузьма, когда-то был живым, как и этот город, а сейчас ощущал себя так же, как и толстый парень, наблюдавший за собственным трупом. Он порой думал, что и сам стал призраком, но этому противоречил тот факт, что его все видят, а души умерших – нет.
Опять родной подъезд, обшарпанные ступени и дверь, за которой притаилось нечто неведомое. Сегодня оно не издавало звуков. Загадочный обитатель угомонился, ну или там никого и не было, а Кузьме всего лишь почудилось, как и мелькнувший в окне силуэт. Чего только не привидится, когда нервы на пределе.
Собственное жилище встретило знакомым душным уютом осточертевших стен. Хотя сегодня здесь не чувствовалось обычной пустоты. Кузьма с порога понял, что в квартире кто-то есть. Не разуваясь, он зашёл на кухню и увидел сидящую за столом Жанну. Она улыбалась, и сердце Кузьмы радостно забилось, а потом вдруг болезненно ёкнуло, и внутри всё сжалось. У Жанны ведь нет ключей…