Призраки

Amazerak

Саня резко дал по тормозам, развернул Уазик и прибавил газу. Народная дружина помчалась на очередной вызов.

Витьку Поролона знали все, кто хотя бы месяц прослужил в народной дружине, поскольку с ним каждый месяц случались какие-нибудь инциденты – пьяные драки, в основном. Ничего серьёзного, но и приятного мало. Подобные личности и жизнь многим портили и без того муторную, и народной дружине работы добавляли.

Кузьма и сам несколько раз ездил на такие вызовы, он знал, как всё обычно происходит. Редко когда Поролон поддавался увещеваниям.

Приходилось его скручивать и тащить в изолятор, чтобы он там протрезвел и над своим поведением подумал. Но поскольку никаких серьёзных нарушений Витька, как правило, не совершал, его быстро отпускали, и он клялся и божился, что больше такого не повторится. Разумеется, обещания свои он не сдерживал.

Но теперь проблема нарисовалась куда более серьёзная: Поролон достал ружьё и угрожает каким-то людям. Это уже не шутки. За такое полагался расстрел.

Уазик залетел во двор и остановился недалеко от подъезда знакомой пятиэтажки. Рядом старая ржавая Волга таращилась на окружающий мир очумелыми фарами. Саня припарковался перед ней, заглушил двигатель.

– Так, мужики, – Валера сел вполоборота и кинул взгляд на Кузьму. – На рожон не лезем. Возле дверей квартиры не вертимся, не подставляться. Не знаю, точно ли у него ружьё, но меры предосторожности никогда лишними не бывают. Аккуратно по лестнице поднимаемся вдоль стенки и пытаемся его выманить. Кузя, ты будешь переговорщиком.

– Почему я-то опять? – нахмурился Кузьма. – Я зубы заговаривать не умею. Чего меня-то всё время дёргаете?

– Не прибедняйся. Всё ты умеешь, – отрезал Валера, пресекая дальнейшие возражения. – Надо его уболтать, чтобы вышел на лестничную клетку. Только, чтоб один вышел. Как выйдет… – тут Валера вздохнул.

– Грохнем? – спросил Саня.

– Да, стреляем на поражение, – закончил свою мысль Валера. – Заебал этот урод.

– Это точно.

– Только чтоб никто больше не пострадал. Ясно? Не палить там во всё подряд.

– Да я в башку ему пальну разок – и всё.

– Главное, не торопись! Там, возможно, дети. Всё, пошли, мужики. На улице не задерживаемся – сразу в подъезд.

Все трое выбрались из машины, прихватив автоматы, и быстрым шагом направились к подъезду.

Холодно и неуютно было на улице. По небу хмурой рваниной плыли тучи, то и дело загораживая жёлтый глаз солнца. Судорожные порывы ветра качали из стороны в сторону кроны деревьев, шелестящие тревожными листьями. Мимо пролетела обёртка от шоколадки, прогрохотала по асфальту пустая консервная банка.

– Дерьмовая погодка, – Саня поправил на плече лямку своего АКСУ. Ему никто не ответил.

А Кузьма испытывал досаду из-за того, что его снова назначили переговорщиком. И почему все считали, что у него это хорошо получается? Как-то раз он уболтал одного паренька не прыгать с крыши, и с тех пор началось: если где-то с кем-то надо договариваться – сразу Кузьма. Но тогда он ведь не сделал ничего особенного, не было в этом никакой его заслуги. Пацан и так и так не прыгнул бы.

А ещё все думали, что раз Кузьма раньше

в газете работал, то и заболтать может кого угодно. Вот только работал он техническим редактором, а не журналистом. Сколько раз объяснял, что это разные вещи – никто и слушать не желал.

Кузьма нащупал рукоять затвора. Неужели, опять стрелять придётся… Не любил он это дело, хоть и умел.

Не успели трое дружинников дойти до подъезда, как на четвёртом этаже громко распахнулось окно. Оттуда показался ствол ружья.

– Хули припёрлись? Пошли на хуй, сучары! – раздался из окна пьяный вопль.

– В подъезд! – закричал Валера, и все трое бросились под бетонный козырёк.

Бахнул выстрел.

– Ебать! Да он ваще не в адеквате! – Саня дёрнул затвор. – Пристрелю, суку!

– Тихо! – цыкнул на него Валера. – Погоди, не суетись. Кузя, давай, поговори с ним. Если у него заложники, надо их вытащить.

– Слыш, вы, козлины! – вопил сверху Поролон. – Только попробуйте сунуться. Всех уебу! У меня заложники! Поняли, сучары? Убью всех, блядь!

Кузьма посмотрел наверх, но взгляд его упёрся в козырёк над подъездом – единственное, что защищало сейчас дружинников от пуль пьяного урода, засевшего на четвёртом этаже. И как говорить с этим существом? Плюс ко всему Кузьма ощутил знакомую предательскую дрожь в ногах: ему становилось не по себе, когда рядом стреляли.

– Давай-давай, – шепнул Валера, поторапливая.

– Подкрепление надо вызывать, – Кузьма с надеждой взглянул на оставшийся на дороге Уазик.

– Да, только рация в машине. А пока ты подкрепление вызовешь, он там положит всех. И нас заодно.

– Ладно, – Кузьма выдохнул и крикнул. – Витя! Не дури! Отпусти заложников. Тебя никто не тронет.

– Пошёл на хуй, сучара! – прозвучал сверху закономерный ответ. – Никого я не отпущу, понял? Уёбывайте отсюдова! Садитесь в свою колымагу и валите! Поняли?

– Витя, ты нас знаешь, тебя никто не тронет. Скажи, что тебе надо? Что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы вы съебались! Поняли? Не надо ко мне подниматься. Я никуда не поеду! Никакая сука меня не заберёт!

Кузьма с упрёком посмотрел на Валеру, как бы спрашивая мысленно: «И что ты от меня хочешь? Он же совсем поехавший». Но Валера был непреклонен и лишь кивнул в ответ, дескать, давай продолжай.

– Тебя никто не намерен забирать, – продолжил переговоры Кузьма. – Просто отпусти людей. Они тебе ничего не сделали. И мы тебе ничего не сделаем.

– Не пизди мне давай! Они меня заберут! А я не хочу.

– Кто «они»?

– А тебя ебёт? Я сказал, я никуда не пойду. Никто меня не заберёт отсюда. Проваливайте! На хуй вы приехали?

В голосе пропитого алкоголика звучали плаксивые нотки. Он боялся. А чего боялся – ему одному было известно. Говорить он отказывался на отрез. Возможно, чёрта, привидевшегося в белой горячке. Вот только страх был настоящим, а не иллюзорными, и ружьё было настоящим, и люди, что оказались у него в заложниках, погибнуть могли тоже самым настоящим образом.