Призыв мёртвых
Шрифт:
— Мы уже обсуждали это сегодня. И вообще, мой план оказался лучше.
— Я не согласен. — Рин-Хур помрачнел.
— Почему? Ясно ведь, что гораздо лучше? — Гориан уставился на него как на дурачка, и Кессиан сел на свои руки, чтобы не было видно, как они дрожат. — Мы загнали их в ловушку. Мы можем собирать с них урожай, сколько душе угодно. И вы не потеряете ни одного солдата.
— Ты подорвал мой авторитет, — сурово, роняя слова как камни, заявил принц. — Мои люди смотрят на меня так, будто я уже не командую ими.
— Это не входило в мои намерения.
— Нет? — Рин-Хур рывком поднялся с кресла и навис над Горианом. — Ты
— Мне просто нужно было поспать, мой принц. Для того чтобы завершить задуманное и довести дело до моего торжественного вступления в Эсторр, мне нужно иногда отдыхать.
Рин-Хур грозно поднял брови.
— Твоего торжественного вступления? Ну-ну.
— Нечего цепляться к словам, — проворчал Гориан, и Кессиан уловил его закипающее раздражение. — Ясно же, что мы должны использовать наши ресурсы наилучшим образом. Твоих солдат следует придержать для последней битвы.
Рин-Хур ударил себя большим пальцем в грудь и буквально взревел:
— Я! Я буду решать, как использовать наши ресурсы! Я буду решать, когда и где мои люди вступят в бой. Я буду выбирать схему действия и место наших грядущих сражений. Что же касается тебя, ты ничего не будешь делать без моего ясно выраженного согласия. Или ты умрешь, и твой сын станет моим слугой и гласом мертвых.
— Но если я погибну, вместе со мной сгинет твоя надежда сломить Конкорд. Остынь, Рин, ты не можешь допустить, чтобы я умер. Эта война будет выиграна благодаря страху. Страху перед моими мертвецами. Ты знаешь это, и я это знаю. И твой отец тоже.
Принц оглянулся на бесстрастные лица телохранителей и поднял руку.
— Знаю. А еще я знаю, что каждый находящийся здесь воин Царда верен мне, и только мне одному. И еще знаю, что все они растеряны и колеблются. Они недовольны ходом дел, и я разделяю их недовольство. Они начинают сомневаться в том, что ты действуешь в интересах Царда, а значит, и в том, стоит ли поддерживать тебя и мертвых. Чтобы обрести веру, они должны почувствовать свою значительность. Мою значительность, ибо я представляю их всех. Да, мы стоим на земле Конкорда, и я признаю, что и здесь, и в Атреске, и в Гестерне ты проделал самую трудную работу. Нет, ничего не говори! Я знаю, что наша нынешняя победа есть лишь плод твоего непомерного самолюбия, и по той же причине она не стала окончательной. У тебя не получилось развить успех, а завершить дело мне ты не дал, чтобы победителем не оказался я!
Я терпел твою наглость, но думаю, что пришло время спросить. Кто из нас в ком нуждается? И подумать, как мне следует поступить, если мои люди начнут открыто роптать против тебя?
— Все они знают, я командую потому, что король не доверяет тебе.
Принц потянулся к мечу. Его люди сильнее сжали рукояти.
— Это ложь, за которую ты заплатишь, Вестфаллен!
— Ты не испугаешь меня, Рин-Хур. Что бы ты ни говорил, у тебя никогда не хватит духа отказаться от своего главного оружия. Однако не могу не признать, что мы оба нуждаемся друг в друге, и буду стараться, чтобы это положение сохранилось как можно дольше.
— Ты тут не один, кому поручено командование, и я требую, чтобы впредь
— А ты в одном шаге от провала в глазах твоего отца. А сейчас, пожалуйста, уходи. Я должен восстановить силы, или твое вторжение с малой армией против Конкорда потерпит неудачу. — Гориан наклонился вперед и посмотрел принцу в глаза. — И мы оба знаем это. Разве нет?
— Я говорю то, что думаю!
— Значит, ты любишь повторяться.
Рин-Хур развернулся, чтобы уйти.
— Мой принц, — прозвучало ему вдогонку. — Выпей сегодня вечером вина. Я так понимаю, что это остаток превосходного сбора. И не переживай. Завтра ты посмотришь на мир совершенно другими глазами.
Принц бросил него взгляд исподлобья и вышел.
— Ты позволишь ему завтра атаковать, отец? — спросил Кессиан.
— В определенном смысле, — с улыбкой ответил тот и, положив руку на плечо Кессиана, присел перед ним на корточки. — А сейчас я хочу, чтобы ты лег спать. Завтра нам предстоит много тяжелой работы, и так будет еще не раз, пока мы не доберемся до Эсторра.
Кессиан почувствовал прилив радостного волнения.
— До Эсторра?
— Как я и говорил. Разве я не обещал тебе, что мы отправимся в Эсторр? Мы пробудем здесь некоторое время, но ты встретишься со своей матерью, как только я смогу это устроить.
— Спасибо, отец, спасибо. — Кессиан всхлипнул.
— Я же говорил, чтобы ты доверял мне. И я не солгал тебе ни разу, правда?
— Правда. Прости, я сомневался в тебе.
— Твое путешествие почти закончено. Но сейчас ложись спать, или каждый новый шаг будет для тебя все более трудным.
Кессиан заторопился к кровати, голова его была занята мыслями о матери, друзьях и парусной лодочке.
— А ты что будешь делать? — спросил он Гориана, уже скользнув под одеяло.
— Я покажу тебе утром. Не беспокойся. Я разбужу тебя.
Кессиан закрыл глаза и отдался уютным воспоминаниям, перешедшим в сон.
Генерал Даваров сидел в высокой башне королевского замка Харога и смотрел за городские стены на восток, в сторону Царда. Смотрел и, недоверчиво качая головой, припоминал произошедшие события, хотя они подтверждались не только тем, что было видно в увеличитель, но и болью в плече. Ныла рана, полученная, когда Даваров попытался преградить им путь. И он еще легко отделался: если бы не верные воины, бесстрашно устремившиеся на выручку, ему бы тоже пришлось маршировать в рядах войска мертвецов.
После того как сам Даваров отправил донесение в Эсторр, до него дошли слухи о страшном поражении в Гестерне. Атреска вновь превратилась в поле боя, и единственным утешением могло послужить то, что она вряд ли останется им надолго. Цардиты не собирались оккупировать страну, но в этом-то и заключалась главная трагедия. Они шли с намерением убивать всех пытающихся преградить им путь, поскольку для врагов это был способ пополнить собственные ряды.
Даваров сокрушенно покачал головой. Меган Ханев, маршал-защитник Атрески, находилась во дворце Соластро, и в ее отсутствие он, как старший воинский начальник, являлся фактическим правителем. Именно он стянул к границе войска, которые были разгромлены и уничтожены меньше чем за день. Перебиты на одном фланге и обращены в бегство в центре и на другом фланге. Кто-то из беглецов попал в засаду, кому-то удалось рассеяться по лесам.