Призыв ведьмы
Шрифт:
Перед глазами, которые предательски застилали слёзы, стоял её образ. Тот в поле. Мягкие черты лица, тёплая улыбка, приводящие в безумие глаза.
Рэтар забыл, что умеет плакать. Но он никогда больше не увидит этого взгляда? Он большего никогда не был достоин.
— Достопочтенный феран Изарии? — позвал его Зеур. — Ты меня сейчас своим гневом убьёшь. Я понимаю, что хороша была ведьма, но всё умирает. И она вот умирает. Бывает. Забери её, если очень хочешь, но… а давай, ты мне её оставишь и это будет плата за призыв новой?
— Ты сказал она мертва, — глухо проговорил Рэтар с трудов вытаскивая из себя слова.
— Нет, я не говорил, — мотнул головой маг. — Пока жива, огонёк ещё горит…
— Тогда лечи, — приказал феран.
— Всесила, Рэтар, — возмущённо воскликнул маг, опуская ладони на стол. — Огонь горит. Могу починить тело, но душа ушла за грань. Всё. Понимаешь? Оттуда почти нельзя никого вернуть.
— Ты мне должен, Зеур. И это приказ. Я хочу, чтобы ты её излечил. Нужна моя сила? Бери, — Рэтар выставил вперед руку, — но вылечи её.
— Пффф, — гневно фыркнул маг, ругаясь про себя. — Вы Гораны все не в себе, безумные. Зачем мне тратить силы на лечение той, которая умрёт всё равно? Твоя жизненная сила? Ты просто растягиваешь её страдания. Неужели не ясно? Лечить надо было два дня назад, или когда её ранили? А теперь это просто…
И он рыкнул, понимая, что не может ничего поделать с приказом ферана, отошёл, но быстро вернулся с мотком небесной нити. Потом намотал её на ладонь Рэтара, другой конец намотал на ладонь Хэлы:
— Прям брачная обвязь была бы, нет? — Зеур был зол, но феран Изарии на это внимания не обращал. — Если бы не моё скромное вмешательство.
Маг взял нить, связывающую ферана и ведьму, посередине и намотал себе на ладонь.
— Если станет плохо, скажи, — буркнул он и закрыл глаза.
— Не станет, — глухо отозвался Рэтар.
Самым главным достоинством достопочтенного Рэтара Горана всегда было хладнокровие. Это в нём ценили окружающие, это помогло ему достичь того, что имел. Он всегда мог усмирять свой гнев, давить свою ярость, держать себя в руках несмотря ни на что.
Война и смерть были с ним с самого детства, которого, впрочем, наверное у него и не было. Военные обозы, бой за боем, война за войной, потери за потерями…
Он научил себя не чувствовать, не сходить с ума, укрощать внутреннего зверя. Хотя бывало иногда, очень редко, когда давал себе возможность терять контроль, когда безумный гнев разливался ядом в крови и убивал в нём человека, делая чудовищем.
И вот сейчас он чувствовал, как теряет себя, как кровь перестаёт быть холодной, вскипает, отпуская наружу его звериную ярость. Каждое слово давалось ему с трудом, мысли стали вязкими и топили, не давая вздохнуть.
Хэла умирает…
И тени прошлого потянули в Рэтару свои липкие пальцы, начали обнимать и утягивать за собой во тьму. А голос разума стал едва различимым, захлёбываясь в этой вязкой тьме.
Он взял руку ведьмы в свою.
И почему
И он не понимал, всё равно не понимал, чем была для него эта женщина? Что в ней его так задевало, что было тем, без чего он чувствовал пустоту и становился словно обречённым на смерть, что толкало его в бездну? Это было простой прихотью? Просто желанием обладать или всё же чем-то большим?
Рэтар хотел Хэлу. Он это знал — до помутнения хотел сделать её своей, но ему были нужны её улыбка, тепло, взгляд, запах…голос… всё то, от чего сейчас ничего не осталось.
И никто в здравом уме не стал бы тратить долг мага на то, чтобы вылечить почти мёртвое, но Рэтар и не был в здравом уме — сейчас он был однозначно безумен. И он останется таким… без неё…
Он держался за её руку и едва сдерживал свой гнев, он стиснул себя как никогда раньше, словно вышел из себя и закрыл за собой дверь, чтобы там, где-то за пределами того, что сейчас происходило, выть словно раненый.
Хэла ведь не может умереть…
Только откуда взялась в нём эта уверенность? Как он мог так ошибиться?
Темень ушла и небо осветили лучи Изар. Зеур едва стоял на ногах, впрочем, как и Рэтар, — маг тащил из своего ферана силу, зло и совершенно бесконтрольно. Маг тоже был в ярости. И сейчас мстил за власть над ним, за то, что не мог сопротивляться приказу, за то, что вообще нужно было выполнять эту по сути бессмысленную работу.
Платье Хэлы всё ещё было влажным, но вода за это время стекла на пол, волосы почти высохли, дыхание, едва заметное, стало ровным, рана затянулась и на светлой гладкой коже остались яркие уродливые рубцы.
— Всё, — едва слышно прохрипел маг, пошатнулся и отпустил нить. — Прости, но больше нет смысла. Она целая и это самая большая и самая бесполезная трата моей магии за всю мою жизнь. Да и твоих жизненных сил тоже, поверь мне.
Феран лишь бессмысленно кивнул и поднял Хэлу на руки.
— Рэтар, послушай, — Зеур схватил его за руку. — Не жди многого, она ушла за грань, понимаешь? Вероятность, что она вернётся, ничтожна мала, слышишь? Она здесь пока твоя сила держит её жизнь нитью. Не жди слишком долго. Мирту, дай ей мирту. Если не вернётся — рви нить и отпусти её.
Феран снова кивнул, но наверное со стороны могло показаться, что он вообще не слушал того, что ему только что сказали. Маг недовольно цыкнул.
— И молитесь, — проговорил он в спину Рэтару, — чтобы моя сила не потребовалась для реальной помощи, потому что после такого я несколько мирт никому ничего не смогу сделать. Ищите другого мага!
Портал зашуршал, а в голове всплыло воспоминание, как Рэтар прошёл с ней портал в первый раз — его руки на её талии, её руки на его груди, её озорной взгляд.