Призывающий ветер
Шрифт:
Даже в какой-нибудь однокомнатной квартире с кухней в нише уединиться было бы легче, чем в доме Феррисов на острове. Собственно, дом представлял собой одну большую комнату, которая служила и гостиной, и спальней, и кухней. Вместо водопровода — колонка прямо перед террасой, а удобства — внизу, на склоне холма.
Мебелью никто не занимался. Стол, два деревянных стула. Качалка. Кровать. Конечно, двуспальная. Но Лейси не собиралась делить ее с Митчем Да Сильвой.
Нет, она и в мыслях не держала, будто он надеется на это. Что бы там ни говорил о нем Денни, Лейси была
Просто он, вероятно, прощупывает, не соблазнится ли она возможностью подольше побыть на острове. Больше того, можно держать пари, что он рассчитывает на это.
— Прекрасная мысль, — сказала она и добавила: — Я буду спать на яхте.
— Вы... что? — Он вытаращил глаза.
— Мы не можем оба оставаться здесь. — Лейси с невинным видом посмотрела на него, потом перевела многозначительный взгляд на кровать, потом снова на него. — Устраивайтесь уж сразу в доме. А я переночую на яхте.
Она надеялась, что глаза у нее выражают абсолютное простодушие. Митч вроде бы вознамерился поспорить, но возразить фактически было нечего.
Если он собирается на некоторое время обосноваться на острове, как сам утверждал, то ее предложение вполне разумно. Тебе придется проглотить эту пилюлю, подумала она и сладко улыбнулась. Митч запустил в волосы пятерню. Лейси почти видела, как лихорадочно вертятся мысли у него в голове.
— Мда... — наконец буркнул он и подавил вздох. — Ладно, вы ночуете на яхте.
«Эсперанса» и вправду была Красавицей. Лейси даже чувствовала легкие уколы совести, что уводит ее. Нет, конечно, она не собиралась украсть яхту. Она просто брала ее на время, чтобы доплыть до Бутбей-Харбора и там поставить на то же место, где она стояла сегодня утром.
Потом, через несколько дней, она пошлет дяде Уоррену из Сан-Диего открытку. Дядя Уоррен человек коварный, но не тупой. Если Лейси в Сан-Диего, то он должен задуматься, где же Митч Да Сильва. Лейси не сомневалась, что дядя Уоррен способен понять, в чем дело. И безусловно, он тотчас же помчится спасать Митча Да Сильву, брошенного на острове как в тюрьме.
Для обоих это будет хороший урок, вот когда они уж точно научатся уважать Лейси Феррис. К тому же Митчу придется признать, что он получил то, что хотел, — полное одиночество.
Лейси оставалась в доме до вечера и даже разожгла огонь в плите.
— Вам придется понять всю неповторимость здешних условий жизни, — сказала она Митчу и с удовольствием отметила, как что-то вроде чувства вины пробежало у него по лицу.
Тебе это только на пользу, подумала она и продолжала свои объяснения. Они ему еще пригодятся.
До наступления темноты он проводил ее к яхте, еще раз предложив остаться на ночь в доме.
— Ведь вам не хочется отсюда уходить? Приятные воспоминания, детство и все такое прочее...
Но Лейси не поддалась соблазну.
— Вам не помешает заночевать одному. Вдруг до моего отъезда появятся еще какие-то вопросы.
— О, гмм, да, правильно, — довольно быстро согласился он, но потом, уходя вверх по тропинке, то и дело оглядывался и уныло смотрел на парусник.
Он пообещал спуститься к бухте рано утром, как только встанет.
Рано утром, с удовлетворением подумала Лейси, она будет на полпути к Бостону.
Но как бы то ни было, пока ей надо достать этот проклятый фал, болтавшийся на самой верхушке мачты.
Сощурившись, она посмотрела вверх, туда, где он висел. Футах в сорока над нею, никак не меньше.
Идиот, ругала она Митча. Каким же надо быть идиотом, чтобы упустить фал! Только самый круглый дурак на свете способен на такое.
Или человек себе на уме.
Если бы ты не догадалась сказать, что будешь спать на яхте, напомнила она себе, на твоем месте сейчас стоял бы Митч — или уже карабкался бы наверх. И, конечно, идиотом бы себя не считал, даже напротив!
— Так что за дело, — скомандовала себе Лейси, забралась в веревочную люльку и, упираясь босыми ступнями в мачту, начала взбираться наверх.
Она всего два раза в жизни влезала на мачту, да и то днем. Хотя в темноте даже лучше — ничего не видно, значит, не так страшно. Высоты она всегда побаивалась.
Надо спешить, отлив уже слабеет. Лейси не сомневалась, что сумеет выйти из бухты, минуя скалы, которые откроются, как только сойдет вода. Еще один вызов обстоятельствам, без которого она, будь ее воля, вполне обошлась бы.
Перехватывая мачту то одной рукой, то другой, дюйм за дюймом взбиралась она наверх. Натертые локти горят, в груди словно камень, а она добралась только до середины. Слава Богу, можно с минуту отдохнуть на перекладине.
Рядом с ней закружились нежные дымчатые завитки, медленно оседая вниз. Лейси выругалась. Только этого ей не хватало. Надо спешить, похоже, опускается туман. Она закусила губу и полезла дальше. Все выше и выше. Руки дрожали. Одна нога на мгновенье соскользнула вниз, и она сильно ударилась о мачту. Бормоча молитвы и болтая ногой, она нащупала деревянную распорку и уперлась в нее носком. Теперь можно отдышаться.
Она поднялась уже настолько, что канат болтался у нее почти перед глазами. Но руки уже не подчинялись ей, ладони саднило, канат не поддавался, обжигал, скользил. Сосредоточившись до предела, она потянулась за раскачивающимся канатом.
Есть! Наконец-то! Но самое трудное еще впереди. Обхватив ногами мачту и обмотав канат вокруг руки, она должна схватить другой рукой сам фал. Стиснув зубы и еще лихорадочнее шепча молитвы, она дотянулась до фала.
Невозможно себе представить, что она почувствовала, когда нащупала вокруг петли фала тонкую, аккуратно привязанную к ней леску! Такую тоненькую и бесцветную, что ее невозможно было заметить даже при дневном свете, не то что в темноте. Леска, несомненно, спускалась до самой палубы, и она позволила бы Митчеллу Да Сильве просто потянуть вниз фал, не отрывая подошв от палубы.