Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие
Шрифт:
— В чём прикол? — инспектор не спешил соглашаться, предчувствуя обязательный подвох.
— Всё честно. Я спорю с оборотнями или оборотнем, папашей малолетки, на то, что никаких грабителей в маске не было. А заодно попробую найти велик. Впрочем, тут понадобится помощь... Твои домовые вполне подойдут. Разрешишь им поучаствовать?
Скрытничающий Антон выглядел забавно и убеждённо. А ещё он очень не любил брать взаймы, рискуя делать подобный шаг лишь при полной уверенности в положительном исходе мероприятия или при большой необходимости.
Надо
— Не вопрос. Сколько нужно?
— Сколько не жалко потерять, — отшутился напарник. — Я отдам.
Порывшись по карманам, Иванов выгреб всю имеющуюся наличность, пересчитал.
— Десять тысяч. Больше могу обеспечить безналом. У меня есть.
— Спасибо. Ограничимся десяткой... На оборотней обещаю не давить. Откажутся — бесплатно велик верну. Никакого вымогательства или просьб дать «на бензин». Хотя и жалко будет. Там есть, за что содрать денежку в воспитательных целях. Но, сначала, уточню, чтобы не вляпаться по глупости: сколько лет мелкому вервольфу?
— Двенадцать, — с большим сомнением сказал Сергей. — Во всяком случае, выглядит он на этот возраст. Как на самом деле — хрен его знает. Их племя живёт долго. Очень долго.
— Помню. Но, раз с прочей мелкотой на велике до сих пор рысачит — значит ребёнок. Уже легче. Далее. Курящих на той пьянке много собралось?
— Были. Сколько — не скажу, — инспектор видел кого-то из компании с сигаретой, однако не обратил на это внимания.
— Совсем хорошо, — загадочно разулыбался Швец. — И последнее, но это не к тебе... Анисий! — громко позвал он предводителя турбазной нечисти. — Анисий!
Крика ему показалось недостаточно, и призрак несолидно сорвался на бег, догоняя колонну новоявленных партизан. Сергей пошёл следом, наблюдая, как напарник чуть ли не за шиворот хватает опешившего домового, что-то втолковывает ему, указывая на огороженную профлистом площадку с мусорными контейнерами.
Тот поглядывал на хозяйского друга сначала с изумлением, затем с недоверием, однако после мелькнувшего слова «велосипед» преисполнился желанием помочь в розысках утерянного имущества.
Отправив подчинённых разоружаться, и «узнаю, что кто-то постояльцам на глаза в амуниции показывался аль проболтался — в отхожее место переведу», Анисий трусцой поспешил за ограждение, возбуждённо приговаривая:
— Туточки... Всё туточки, — а через полминуты. — Ах ты ж, ети!..
Не дожидаясь финала мусорных исследований, Сергей пошёл в свой номер, сменить одежду на более чистую. Лесные разборки с падениями на землю мало способствовали внешней чистоте, потому часть поисков оказалась пропущенной.
Но на финал он успел, отложив звонок Ерохе до полного прояснения ситуации.
***
Строгий, как экзаменатор, Швец, стоял в кругу отдыхающих, и веско, с ледком, говорил:
— В ходе проведения дознания установлен факт отсутствия события преступления, равно как и невозможность угрозы жизни и здоровью вашего сына.
Папаша мелкого вервольфа, плотный мужчина с тяжеловатым лицом, выражал недовольство.
Товарищи оборотня пока не заняли ничью сторону, чем очень его злили, метко ударяя по самолюбию. Женщины-волколюди вели себя более предсказуемо. На открытую конфронтацию не шли, но всем видом показывали, кому они верят, а кому нет, ласково поглаживая маленького оболтуса по голове и с вызовом бросая испепеляющие взгляды на Швеца.
Виновник всей этой суеты, стоически перенося женские нежности, держался рядом с отцом, придавая тому уверенности своим тягуче-писклявым: «Па-а-па... Я правду говорю. Честное слово...»
От этого у Антона дёргалась бровь.
«Мало того, что врёт, как сивый мерин, так ещё и спорить мешает, — читалось на его физиономии. — Выпороть бы».
К подошедшему Иванову никто из собравшихся не обратился — напарник умело притягивал внимание к себе, заставляя слушать только его да отца-оборотня.
Пользуясь незаметностью, инспектор приблизился к собравшимся сзади и стал немножко в стороне, давая напарнику себя заметить. Деньги лежали в кармане штормовки, как и смартфон с установленными банковскими программами.
Появление пришлось весьма кстати. Завидев сослуживца, Швец перешёл ко второй стадии представления, тут же сменив казённый тон на панибратский. Вскользь бросил с пяток понимающих реплик, постепенно съехал на «ты».
Вервольф предложенную манеру общения принял. В словесной эквилибристике у призрака частенько случались приступы мастерства, заставляющие оппонента искренне считать, что всё происходит по его согласию и воле:
— Я тебе талдычу — никто не нападал, а ты заладил: «Не мог... Преступники...» Скоро велик притащат. Тогда что запоёшь?
— Сначала найдите.
— Найдём... Могу поспорить! На десять тысяч!
Названная сумма оставила оборотня равнодушным. Бедностью он не страдал. Тогда Антон, умоляюще глядя на друга, добавил:
— И ящик вискаря.
Упоминание изрядного количества спиртного пришлось собравшимся более по вкусу. Предлагаемое пари становилось занимательным, чисто мужским, подогревающим интерес к уже приевшейся теме.
Повеселевшие приятели папаши с любопытством ждали ответа. Примет или нет? Позволить себе ящик не просто дорогого, а очень дорогого виски мог каждый, но добытое в качестве приза — в разы вкуснее. Почётнее, в конце концов.
Подогреваемый поддержкой собратьев, вервольф снисходительно бросил:
— По соточке — слабо?
Швец замер. Разговор шёл явно не о ста граммах или рублях. Таких денег у него не предвиделось даже в очень отдалённом будущем. Десять тысяч он рассчитывал, в случае неудачи, частично покрыть оставшимися сбережениями, частично каким-нибудь мелким кладом, упросив свою подружку Розу пошерстить по старым домам. Или перезанять у Ланы, специалистки по старым фолиантам.