Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие

Булаев Вадим

Призрачный инспектор давно собирался предложить ей свои услуги в поиске редких книг — благо, знакомства на блошином рынке открывали некоторые перспективы. Попадались там ценные экземпляры за совсем недорого. Тем более, предварительный разговор уже состоялся, можно и аванс выклянчить.

Однако сто тысяч... При всей уверенности в выигрыше — опасно. Любая случайность может стать роковой.

— Подходит! — ответил Сергей за напарника, упругой походкой приближаясь к спорщикам. — Но ящик вискаря остаётся. Кто бы ни победил — пойдёт на всех.

Инспектор

не задумывался о выигрыше или проигрыше друга. Он просто поддерживал статус Департамента, про себя меняя отношение к папаше-вервольфу. Если сначала ему не нравилась затея напарника, по своей сути напоминая мошенничество, то теперь ситуация кардинально изменилась. Оборотень провоцировал, прекрасно понимая всю неподъёмность суммы для призрака. Красовался перед приятелями, убеждённый в собственной правоте, демонстрировал финансовую состоятельность и показную бесшабашность.

Мол, просили — получите!

Иванову на такое поведение захотелось дать сдачи, что он и сделал. А, заодно, мысленно поздравил напарника с реализацией задумки по поводу спора, наградив ёмким эпитетом: «Идиот».

Поведи себя оборотень по-другому, откажись от глупого пари — действие развернулось бы иначе. Перед ним бы извинились за беспокойство, заверили в глубочайшем почтении, тактично забыв о пропаже, или даже последующей находке велосипеда.

Антон бы обещание сдержал, не мздоимствовал.

Только вервольф предпочёл по-иному.

— Условия? — изображая рефери, парень встал между спорщиками.

— Велосипед и доказательства того, что всё сказанное моим сыном — вымысел, — хватко объявил оборотень, борясь за семейную честь.

Товарищи его одобрительно поддержали.

— Срок?

— До вечера.

— Антон? — обратился Сергей к напарнику, ожидая уточнений.

— Принимаю.

Стороны пожали руки. Инспектор «разбил», присовокупив:

— Гарантом оплаты выступаю я. Надеюсь на взаимную порядочность.

Укол пришёлся к месту. Рожи компании оборотней построжели, но обижаться никто не стал. Только поинтересовались способом оплаты. После кратких уточнений всех устроил безналичный расчёт.

— Тогда ждём, — закончил распоряжаться Иванов, извлекая сигареты и протягивая пачку сослуживцу. — Встречаемся на закате.

***

Заката ждать не потребовалось. Минут через сорок к Антону подбежал взмыленный домовой из седьмого домика (Сергей постоянно забывал его имя. Заковыристое такое. Не то Вонифатий, не то Анемподист), вытянулся во фрунт.

— Нашли! Как ты и сказал! В ложбинке! Бутылка виски почти пустая, окурки разбросаны, обёртка от шоколаду.

— Ничего не трогали?

— Что ты... Как можно! Посмотрели — и обратно!

— Велосипед там?

— Лежит, — подтвердил докладчик. — Забрать бы надо.

— Успеем. Сначала оборотным предъявим, — Швец протянул ладонь для рукопожатия. Как равному. — Благодарю.

Домашний нечисть часто заморгал, непривычный к такой форме признательности, аккуратно, без навыка, сжал пальцы призрака. Затем всё же не выдержал,

привычно поклонился и убежал к воротам.

— Малолетка велик потерял. Или бросил, — понимая, что пришла пора сбрасывать полог таинственности, задушевно сообщил напарник. — Я с таким при жизни сталкивался, пока в розыске работал. Тоже наплёл пацанёнок с три короба, а потом вскрылось: семья свадьбу праздновала, так он пузырь портвейна стащил, курева пачку и убежал пробовать, как оно — быть взрослым. Ребячье любопытство иногда сильнее женского. Тем более, в двенадцать лет! По его понятиям — совсем большой... А мозги один чёрт куцые, детские. За каждым углом папка с мамкой мерещатся, за любым деревом — их знакомые. Увидят, родителям расскажут, А те уши оборвут... Потому пацанёнок забрался подальше, в овраг. Бухнул, покурил, захмелел с непривычки, обблевался, испугался, что отравился. Дождался, пока попустит — ещё выпил и покурил. Когда решил, что все спят и можно возвращаться — велосипед на дорогу вытащить не смог. Организм очень штормило. Знакомое чувство?

Серёга, как-то по неопытности столкнувшийся с похожим состоянием, кивнул:

— Бывало.

— Со мной тоже. Потому, детёныш обратно пошёл налегке, рассчитывая велик завтра забрать. Добрался, прокрался, улёгся в кровать, счастливый от того, что пронесло, не заметили... А утром, с похмела, про велосипед и забыл. Когда родители, шут знает зачем, спросили, куда технику дел — жуликов со страху выдумал. Малец, скорее всего, вынужденно фантазировал — по какой-то причине взрослые не отпустили за забор и по-тихому забрать не получилось.

Сделав паузу, Швец понимающе хмыкнул, давая напарнику самому представить, как изворачивался маленький вервольф под требовательным отцовским взором. Как переживал, что догадаются о похищенной бутылке и о том, что курил. Постоянно принюхивался — не заметят ли, что от него разит?

Искал любые поводы скрыться в комнате и подождать, пока родители уйдут на свежий воздух, к приятелям, позабыв про его существование.

Наверняка и свалить пытался, с утра пораньше, но не получилось. Семейный завтрак, внимательная мать, неудобные вопросы...

— Не буду сочувствовать, — жёстко сказал Сергей. — По его милости мы под ружьё того кретина, с вырубки, едва не угодили.

— И угодили под пулемёт, — дополнил призрак, с наслаждением припоминая «циркулярку Гитлера» в крепких руках Анисия. — Наплюй. Пережили. Давай о велике... Я домовых попросил пустые бутылки пересчитать. У них же учёт, как у состоятельных кротов. Выяснилось — одной не хватает. В номер никто не забирал — они бы знали. Вот тебе и первое косвенное подтверждение. Дальше! Волчий сыночка вечером пробирался скрытно, чтобы родственники не засекли и за юношеский алкоголизм по шее не надавали. При всей его регенерации, вонь из пасти быстро не убрать, как и пьяное личико трезвым не сделать. Подрастёт, окрепнет — тогда да, будет наравне с папашей хлестать сорокоградусную. Но это потом... Вот тебе и второе, кривенькое подтверждение.