Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму
Шрифт:
Конечно, неправильно было бы думать, что людям всегда легко удавалось изловить эму. Птицы стали осторожнее, научились ещё быстрее бегать, и иногда проходил целый месяц, а ни одну из них не удавалось поймать.
Затем тяжкая судьба постигла ещё двух эму. Как могли эти бедные птицы знать, что чёрные люди подбросили листья и ветки питури в их чистый источник, из которого они обычно пили? Листья питури выделяют яд, поэтому, напившись такой воды, эму теряли равновесие, всё кружилось у них перед глазами, как будто они были пьяны. Шатаясь,
Но вот настала очередь и Бэрамула.
В один жаркий, сухой день в безмятежной тишине раздался знакомый шум хлопающих крыльев. Птицы инстинктивным движением подняли головы, но вся стая стояла на месте – значит, шум исходил не от неё. И тут, оглянувшись по сторонам, Бэрамул вдруг увидел что-то странное, что очень быстро крутилось под деревом.
Это был большой шар или, вернее, круглый пучок, сделанный из хвостовых перьев эму – да, увы, эму. Из пучка свешивались вниз лоскуты красной тряпки. Перья и лоскуты безостановочно вертелись всего в четырёх футах от земли.
Бэрамул застыл в траве и всё глядел и глядел на этот шар. Он не видел, что к шару была привязана верёвка из человеческих волос, тянувшаяся вверх к ветке дерева, на которой спрятался голый человек с дротиком в руках.
Бэрамул не мог оторваться от этого чуда. Он сделал несколько шагов и остановился, громко хлопая крыльями. Вертящийся шар всё больше приковывал его внимание. Бэрамул подбежал ближе, а кое-кто из стаи на почтительном расстоянии последовал за ним.
С дерева опять раздался клич эму, которому превосходно научились подражать чёрные люди. Бэрамул ещё шагнул вперёд, вытянув шею и напряжённо оглядываясь по сторонам.
И вот он под самым деревом.
Сильный и ловкий человек с неистово бьющимся сердцем изо всех сил бросает острое копьё, и Бэрамул падает. Он бьёт крыльями и, громко крича, стучит по земле ногами, поднимая целые тучи пыли и травы.
О горе!.. Поражённые эму отступают назад. Но теперь ни один из чёрных людей не спешит убивать их. Тот, что бросил копьё, дрожит от радости, но остаётся в своём тайнике в ветвях дерева.
Что ещё он задумал?
Отбежав недалеко, эму останавливаются и оглядываются. Они не понимают поведения Бэрамула, который всё старается подняться на ноги и не может. Эму начинают возвращаться. Один из них вырывается вперёд, останавливается, опять бежит, желая узнать, почему у Бэрамула так странно взъерошены крылья и почему он перестал дышать.
Тут летит ещё одна стрела, и любопытную птицу постигает та же участь, что и Бэрамула.
Так Карроинги потерял отца.
Среди убитых эму были ещё две его сестры и два брата.
Когда стая увидела, сколько из её числа убито коварными людьми, все решили, что пора менять пастбище. И они покинули приморскую равнину с сочной травой. Никогда уж больше не придётся им лакомиться круглыми плодами фиговых деревьев, так как они росли только на побережье.
На длинных, неуклюжих ногах эму покрыли всю бесконечную широкую равнину и добрались наконец до гор. Некоторые из них протоптали себе тропу сквозь каменистые ущелья, усеянные родниками и заросшие пёстрыми папоротниковыми деревьями, лаврами и кедровым лесом.
Тут было хорошо и передохнуть, поесть ягод и выпить холодной, освежающей воды из прозрачного источника. Но жить постоянно здесь было нельзя: неровность почвы, постоянные сумерки и ледяной ветер, пронизывающий ущелье, заставляли эму спешить всё дальше и дальше.
Они взбирались по склонам до высоких бесплодных вершин и там пробивали себе дорогу
Опять наступила зима, а с нею и свадебный сезон эму. Шли дожди с градом.
Взрослые эму разделились на пары, прихватив с собою и малышей.
Бэрамул был убит, и поэтому Кундэллу одна присматривала за шестью птенцами, оставшимися у неё. Карроинги – самый старший и самый большой – помогал ей. Когда снова пришло лето, эму объединились в стаю и все вместе бродили по холмистым равнинам.
На этот раз им не удалось воспользоваться ежегодным урожаем инжира. Но там было много другой еды. Правда, иногда эму глотали и то, что едва ли можно было назвать едой, например металлические болты или гвозди, случайно оброненные землемерами или дорожными рабочими. Такие штуки, конечно, не переваривались и оставались у эму в желудке, но, как видно, не причиняли им зла.
И вот однажды Карроинги сделал настоящее открытие. Полный восторга, он поспешил скорее сообщить о нём всей стае.
Эму последовали за ним через многие мили ветреного пространства, пока Карроинги не остановился перед маленьким деревом с узкими, длинными листьями. На фоне листьев ярко выделялись красные плоды около дюйма в окружности.
Кундэллу насторожилась: фрукты могли оказаться ядовитыми. Но кое-кто из голодных молодых эму уже принялся срывать их с дерева. Кундэллу сама тоже попробовала один. Снаружи он оказался сочным и мягким, но внутри была большая морщинистая круглая косточка.
Предстоял выбор: то ли совсем отказаться от плодов, то ли глотать их вместе с косточкой. Кундэллу предпочла глотать их с косточкой. А молодые эму уже и сами решили прибавить квондонг к своему и без того разнообразному меню и с удовольствием продолжали рвать плоды с соседних деревьев.
После того как Карроинги открыл квондонг, он стал очень популярен в стае. Его начали уважать даже старшие эму: они считали, что он подаёт большие надежды.
Чёрных людей эму больше не встречали – те ушли далеко на север. Но стали появляться белые люди – они возделывали землю и повсюду пасли стада овец.
Как-то утром вожак стаи, сильный, крепкий самец, наскочил на двух белых людей, рубивших высокое красное дерево. Несколько недель спустя Карроинги своими глазами увидел группу белых людей, строивших железную дорогу. Люди только смотрели на птиц, иногда прогоняли их, но не делали попыток их поймать.
Так продолжалось в течение трёх лет. Эму жили спокойно, а Карроинги тем временем из подростка превратился в великолепную взрослую птицу. Голова его возвышалась на уровне пяти футов и даже выше и сидела на длинной и гладкой шее, покрытой голубой кожей. Глаза у него были удивительно большие, светло-карие, с тёмными зрачками. На его чёрном, твёрдом, слегка загнутом клюве виднелись большие ноздри. Его ноги были сильны и красивы; до колен они были без перьев, их покрывало что-то вроде чешуи. Из трёх пальцев на ноге средний был самым длинным, толстым, выдающимся вперёд, с острым, крючковатым когтем. Но лучшим украшением Карроинги был пышный покров из перьев, шевелящихся на ветру. На спине вдоль позвоночника перья распадались надвое и мягко спускались направо и налево. На широкой спине перья были чёрные, с едва заметным блеском; на нижней части шеи они неожиданно переходили в серые и даже белые, а по бокам в пёстрые, бронзово-коричневые с чёрными и светло-кремовыми пятнами. Когда ветер поднимал верхний покров, взору открывался толстый слой причудливо завитых перьев, похожих на старые, пожелтевшие кружева.