Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму
Шрифт:
Ещё одним занятием был туалет. Каждый молодой эму должен был научиться так вытягивать шею и поворачивать голову, чтобы уметь доставать любую часть тела и своим твердеющим, но всё ещё очень нежным клювом зарываться в перья и выщипывать их ритмичными движениями. В отличие от других птиц, у эму из каждой поры росло по два пера вместо одного.
Конечно, всем молодым эму хотелось скорее научиться по-настоящему бить крыльями, как это делали их родители, в особенности отцы, но только самым старшим это удавалось. У каждого подросшего эму на шее было что-то вроде мешочка из перьев, и, когда эму бежали, воздух с присвистом
Лето было в разгаре. Эму любили яркие косые лучи солнца, несмотря на то что солнце выжигало траву и высушивало болота, на которые птицы обычно приходили пить. Вскоре травяные семена в огромном количестве покрыли землю; появилось много кузнечиков, и Карроинги вместе со своими братьями и сестрами развлекался, охотясь за ними.
Наконец поспел и дикий инжир, и эму постоянно бродили под густыми, широкими кронами фиговых деревьев с их длинными серыми ветвями, склонявшимися до самой земли и предлагавшими свои маленькие круглые плоды, наполненные семенами. Плоды были тёмно-красные, как вино, красновато-коричневые и жёлтые, слегка пятнистые, а тёмно-зелёные листья, собранные в целые кусты, оттеняли их.
Наступил ежегодный праздник плодов.
К этому времени стая уже выросла до двадцати четырёх взрослых и подрастающих эму и большого числа птенцов.
Карроинги рос быстро и был сильный, сообразительный и быстроногий для своего возраста.
Когда он достиг двух футов, он стал очень похож на своих родителей. И только при внимательном сравнении можно было найти различие.
У Карроинги была тёмная пушистая шея, тогда как у его родителей она была голубая и почти без перьев. Очень много густых перьев росло и на верхней части ног Карроинги. Всё тело его покрывали короткие, спутанные перья ровного коричневого цвета, и только голова и шея были почти чёрными. Даже глаза его совсем не походили на ярко сверкающие карие глаза Бэрамула. Они были тёмные, как поверхность глубокого и затенённого пруда, цвет которого трудно определить. Там, где кончалась шея, виднелись короткие крылья, и время от времени он неуклюже размахивал ими.
И хотя Карроинги был ещё очень мал по сравнению со взрослыми эму, он уже не отставал от них в умении добывать себе пищу и научился бегать с большой скоростью, не разгоняясь, а срываясь прямо с места. Иногда у него бывали столкновения с другими молодыми эму из-за какого-нибудь особенно зрелого плода, и тогда они смешно и неловко сражались, стараясь отбить этот плод друг у друга.
Когда Карроинги уставал, он, подогнув колени, опускался на землю и лишь изредка приподнимался, чтобы подхватить клювом с земли что-либо съедобное. Но если вдруг по равнине разносился чей-нибудь клич – птицы, ящерицы или кенгуру, – он тут же вскидывал голову, чтобы всё видеть и слышать: рот его был полуоткрыт, голова поворачивалась в одну сторону, в другую, и он уже снова стоял на своих сильных ногах.
Но вот пришла пора дождей и сильных холодных ветров.
В день, когда была гроза, ливень и град, вожак стаи сильно заволновался. Он заметил на некотором расстоянии от стаи чёрного человека.
Чёрные люди были врагами стаи. Долгие месяцы они находились вдали от стаи, ловили рыбу, охотились или справляли свои странные обряды, рассказывали друг другу разные истории или собирали в травяные мешки съедобные
Чёрные люди, гибкие и ловкие, с огромной копной густых чёрных волос на голове и с зоркими глазами, знали много способов, как заманивать и ловить эму. Вожак стаи, проживший на свете вот уже тридцать лет, знал некоторые из этих ловушек и очень боялся людей.
Но кое-кто из молодых эму не придавал большого значения грозившей опасности.
Уверенные в себе, они отправились вперёд, считая более серьёзным делом розыск пищи на зиму.
Всё сложилось так, что беда, грозившая стае, стала неминуемой.
В одно пасмурное утро двадцать эму спокойно паслись на открытом пространстве, как вдруг одна из птиц заметила очень странную картину.
Ярдах в трёхстах от стаи из высокой травы высунулись две голые чёрные ноги. Они торчали вверх и быстро-быстро двигались, как будто бежали по воздуху.
Молодая эму, приятельница Карроинги, была очень удивлена. Она уставилась на ноги. Другие эму тоже. Так они смотрели и смотрели, пока один эму не выкрикнул хрипло что-то, что, вероятно, должно было означать: «Не обращайте внимания! Вспомните, что говорил вожак!»
И молодые эму продолжали пастись среди цветов, а ноги продолжали бежать по воздуху. Но наконец приятельница Карроинги не выдержала. Взглянув несколько раз украдкой большими карими глазами на двигающиеся ноги, она захотела узнать, что же всё-таки это такое.
Высоко вскинув маленькую голову и забыв о всякой осторожности, она быстро побежала вперёд. По правде говоря, другие эму тоже были очень возбуждены и едва сдерживали себя, чтобы не последовать за ней.
Когда молодая эму была приблизительно в восемнадцати ярдах от мелькающих ног, она остановилась. Она не спускала с них глаз. Ноги продолжали свою работу. Тогда она начала ходить вокруг, всё сужая и сужая круги.
Вот тогда это и случилось. В одно мгновение ноги опустились на землю, а вместо них появилась голова и сильное обнажённое тело чёрного человека.
Взметнулась рука, копьё разрезало воздух, и смертельно раненная эму упала на землю. Стая в ужасе бросилась бежать через равнину, а со всех сторон с криками начали выскакивать чёрные люди.
В тот же день с убитой эму сняли шелковистые перья и опустили её в большую яму, слегка засыпав землёй и разложив сверху костёр. Когда птица испеклась, нетерпеливые рты набросились на сочное и вкусно пахнущее мясо и насладились им.
Через несколько дней случилось новое несчастье. На водопой эму обычно ходили к одному и тому же месту, и тропинка туда была хорошо протоптана. Один из красавцев эму, спускавшийся по этой тропинке, не заметил людей, притаившихся за невысокими кустами чайного дерева. Эму с удовольствием напился и поскакал обратно. Но тут вдруг раздались громкие крики и внезапно с разных сторон появились чёрные люди. Эму бросился вверх по тропе, надеясь спастись. Он не знал, что, пока он пил, люди протянули на его пути специальную сеть. Сеть была сплетена из тонких, но очень прочных стеблей и с обоих концов была прикреплена к деревянным шестам. С безумными глазами, крича и подпрыгивая, люди преследовали эму, пока он не влетел прямо в сеть и не запутался в ней безнадёжно.