Про меня

Колина Елена

– Я ничего не понимаю, – сказал Элик, – признаться, я не совсем так представлял себе этот визит.

Он, конечно, не думал, что будет бегать за сигаретами! Он думал, мы будем слушать музыку, рассматривать книги и фотографии, говорить о склонениях и спряжениях.

Я вылила пиво в раковину, пустые банки бросила в прихожей. Открыла бутылку мартини и вылила половину, поставила бутылку и два бокала на кухонный стол. Пачку сигарет положила рядом. Поставила пепельницу с окурками. Окурки взяла из банки на лестнице.

Хорошо бы еще травку, но не знаю, где взять. Хорошо бы еще залезть в Санечкин бумажник, чтобы он понял, что я стащила у него деньги, но Санечки нет дома.

– Зачем тебе водка, сигареты, окурки? Ты хочешь пить и курить? – испуганно спросил Элик.

Маленькая невинная куколка, совсем не знающая жизни! Да, я хочу курить чужие окурки!

Я не хочу пить и курить.

Я хочу, чтобы Санечка понял, что у меня переходный возраст. Что со мной нужно бережно обращаться, делать все, что я хочу, иначе я могу натворить глупостей.

Я хочу, чтобы он укоризненно спросил:

– Маруся?..

А я буду молчать, как тупой бычок. Как проблемный подросток.

– Что с тобой происходит? – растерянно спросит Санечка.

Я заплачу. И скажу сквозь слезы:

– Я хочу, чтобы ты обратил на меня внимание. Чтобы у нас все было, как раньше. Чтобы у нас не было швабры… Эллы.

Вот так нарочно оговорюсь, чтобы он понял, как я ее ненавижу!

А он улыбнется:

– Ты мой ребенок. У нас все будет, как ты хочешь.

Этот разговор должен произойти вечером. Днем он придет после репетиции с Эллой – это тоже входит в мой план. Пусть она думает, что я плохая, что со мной проблемы.

А вечером, когда мы с Санечкой останемся вдвоем… Мы еще посмотрим, кто из нас режиссер жизни!

…Мы с Эликом сидели на кухне, когда пришли Санечка с Эллой.

– У нас кто-то пьет пиво? – спросил Санечка, входя в кухню с банками в руках. – Привет, солнышко! Познакомь меня со своим другом.

Элик испуганно вздрогнул. Куколка, конечно, совсем не удачный актер на роль «плохой компании», но где мне взять кого-то взрослого? Я не могу привести в дом страшного взрослого человека с улицы!

– Что?.. Что это?.. Что здесь происходит? – шепотом сказала Элла.

У нее был такой ошеломленный вид, как будто она увидела не меня и маленькую куколку сидящими за столом с бутылкой мартини, двумя бокалами и пепельницей с чужими окурками, а САМЫЙ СТРАШНЫЙ УЖАС СВОЕЙ ЖИЗНИ. Санечка засмеялся:

– Маруся! Покуриваешь? Пьешь мартини? Мартини лучше не мешать с водкой.

Элик смотрел на Эллу, замерев, как перевернутый на спину жук, и вдруг потихоньку начал сползать под стол – как жук или как гусеница на солнце. Даже глупая куколка понимает, кто здесь страшный.

– Не бойся, она мне никто, – шепнула я.

– Сигареты?! Ты куришь?! Мартини?

Ты пьешь?! Пиво?! Ты пьешь пиво?! А что это? ВОДКА? – свистящим шепотом перечисляла Элла.

Элла дрожала, задыхалась от злости и негодования. Оказывается, у нее ЕСТЬ эмоции. Вот как она вдруг разволновалась, неужели она ко мне не совсем равнодушна?..

– В твоем возрасте… я сейчас вызову милицию! – закричала Элла.

– Элла! Это же дети, – успокаивающе улыбнулся Санечка. – Ты бы лучше пригрозила вызвать Деда Мороза или Бабу-Ягу.

– Дети?.. Какие дети?!.. Это все она! Испорченная наглая девчонка, ее нужно отправить в исправительное заведение, я знаю адрес!

Санечка улыбнулся еще более успокаивающей улыбкой.

– У Маруси с этой осени началась новая жизнь, ей разрешили самой ходить в лицей и после лицея в пределах Невского, а она, как всякий подросток, – прыг, куда нельзя. Успокойся, ничего страшного не произошло, вообще НИЧЕГО не произошло…

Элла все кричала и кричала, выкрикивала ужасные гадости: «Ты… твое место на помойке… ты пропадешь…» А потом заплакала. Просто заплакала в голос, как плачет деревенская баба в кино, – о-о, а-а… – вот так.

И все это – гадости, о-о, а-а было адресовано не мне.

Сериал – не наш жанр. Наш жанр комедия, а сериал – это дешевка.

– Мы неожиданно оказались в сериале, – сказал Санечка. Он режиссер, он сразу понял, как развивается сюжет.

– Мама, я больше не буду! – жалким голосом сказал Элик.

Как маленький!

– Ты говорила, что твой ребенок учится в Англии, – довольно строго сказал Санечка.

– Ты говорил, что у тебя мама-папа-брат-сестра, – сказала я.

– Элик, подойди ко мне. Дыхни, – страшным голосом приказала Элла.

Человек после слез всегда совсем другой, растерянный, беспомощный. Но не Элла. Она даже после слез злая. Зачем она его унижает, ясно же, что куколка дышит не сигаретами, а карамелькой.

– А после этого скажешь, какие такие папа-брат-сестра и почему ты врал.

Что тут происходит? Кого за что ругают? За то, что малышка Элик посидел рядом с сигаретами, или за то, что он врал? Санечка никогда не скажет: «Почему ты врала?!», просто посмотрит укоризненно.

Элик бросился к Элле:

– Она первая врала! Что чудом спаслась, бежала под пулями! Что видела следы от пуль в небе. Она говорила, что была под пулями! – Элик опустил голову. – …У нее такая интересная жизнь, что я тоже врал…

Кстати, он неталантливо врал – что у него нормальная семья, лыжи-бассейн, всегда все вместе…

– Мм… да. Кажется, здесь собрались одни вруны. …Может быть, кто-нибудь хочет мартини? Или водки? Маруся, ты? – предложил Санечка.

– Домой, – скомандовала Элла, и они с Эликом ушли.