Про психов. Терапевтический роман

Леонтьева Елена

Наконец настало время выходить. Такси уже ждет у подъезда. Смотрит на фиалки: после больницы Лора особенно их холила. Они только что зацвели. Теперь они точно выживут и дождутся ее. Зашла к соседке и предупредила, что оставляет квартиру на странного старичка. Написала записку отцу Елению с просьбой никуда не уезжать, присмотреть за квартирой и поливать фиалки раз в четыре дня. Лора надеется, что эта просьба на какое-то время остудит пророческий пыл отца Еления. После больницы он целыми днями где-то пропадал, потом готовил супы, а она жарила ему картошку. Он был безмерно счастлив, когда поздним вечером возвращался домой. С ним оказалось на удивление уютно жить, и Лора всячески уговаривала его остаться.

Сев в такси, еле пролепетала: «Киевский вокзал».

Ехали по Садовому быстро, пробок не было. Лора смотрела по сторонам: таким, как сейчас, она видит город в последний раз. Как только закрывала глаза, сразу видела лицо Кости, и в теле начинало твориться что-то невообразимое. Никогда в жизни Лора такого возбуждения не испытывала, и как справляются с похожим другие люди – понятия не имела. Она расплатилась, попросила таксиста пожелать ей ни пуха ни пера и с удовольствием послала его к черту.

Купила билет. Поезд был почти пустой: сегодня в город Т. никто не ехал. Мучительно краснела, когда просила кассиршу продать ей билет именно в это купе. Та все говорила: девушка, поезд пустой, а там мужчина едет одинокий, зачем вам это? Пришлось унизительно объяснять, что это сюрприз возлюбленному. Кассирша смотрела с осуждением, наконец, бросила: ну как хотите, дело ваше, – и, больше ничего не говоря, протянула билет. Лора переводит дух, ища себя в вокзальных зеркалах. Мерещится, что все вокруг видят ее стыдное положение.

До поезда остается двадцать минут, пора идти. Лора все оглядывается, ища Костю, но его нигде нет. Вот и красивый новый поезд. Лора находит пятнадцатый вагон. Сердце сжимается от совпадений: пятнадцать – вихрь двойственной природы… ну да, все правильно, их же двое… в этом вагоне.

Веселая проводница проверила билет, паспорт, показала купе. Дверь закрыта. Неожиданно ужасно захотелось в туалет, от страха или еще от чего, и Лора пугается, что сейчас описается. Это смешно и опять стыдно. Столько стыда она не переживала, пожалуй, никогда. Это мучительно, но придает сил. Печка в сердце разогрела живот и все, что ниже, так сильно, что пришлось распахнуть пальто и расстегнуть воротник платья.

Лора возвращается к проводнице, спрашивает про туалет. Проводница говорит:

– Терпите, девушка, скоро уже поедем, туалеты открою через пятнадцать минут после отправления.

Лора прислушивается. Пятнадцать минут – это много, но она попробует потерпеть. Проводница внимательно смотрит на Лору и, улыбнувшись, говорит:

– Ладно, давайте сейчас открою, а то вид у вас очень несчастный.

Лора умылась холодной водой, причесалась и поговорила с собой в зеркале. Возвращается к купе, зажмуривается и открывает дверь, забыв постучать от волнения. Костя сидит слева от окна и улыбается. Стараясь не смотреть на него, Лора садится напротив.

– Привет.

– Привет, давай я помогу тебе раздеться. – Фраза звучит очень интимно, хотя Костя всего лишь собирается снять с Лоры пальто. – Это тебе. – Он протягивает нарциссы прямо в банке с водой.

Лора берет банку и ставит ее на стол. Они долго возятся с рукавами ее узкого пальто, от неловкости боясь действовать решительно.

Поезд трогается, и они усаживаются, все еще не смотря друг на друга. Лора прячет глаза, не выдерживая открытости своей души перед ним. Она не знает, что увидит в ответ, боится и хочет увидеть. Она не понимает, рад ли он тому, что она пришла, отдав свою отдельность его воле. Он не смотрит на нее, также боясь выдать себя. Пока она не зашла в купе, Костя не находил себе места, метался на двух с половиной метрах, прыгал, приседал, пробовал даже отжиматься. Пытался успокоиться. В то мгновение, когда она была с другой стороны, не решаясь войти, он стоял на голове и пытался прогнать мысли о том, что будет, если она не придет. Что будет, если она придет, он тоже не знал.

Слава Богине, она вошла в купе с закрытыми глазами, как будто падая в пропасть, и не видела его растерянного и безумного вида. Молчали, переводя дыхание. Лора смотрела на Костины ноги в черных ботинках: одна нога тревожно качалась в ее направлении.

Он нервничает, очень нервничает, понимает Лора, и ей становится легче, она даже решается заглянуть в его лицо и едва узнает его: темные глаза смотрят совсем по-другому, чем тогда в больнице. Мелькает паническая мысль, что она совсем его не знает: ведь они виделись всего два раза в жизни! «Что я делаю?!» – Пойманная душа Лоры бьется в последней битве с ужасом.

Ситуацию спасает веселая проводница:

– Здравствуйте еще раз, господа пассажиры, приготовьте свои билетики, какие вы у меня хорошие. Вот вам белье новое, только что со склада принесли. Скоро вам чаю сделаю с лимоном, будете?

Просит Лору пересесть к Косте, чтобы отметить их билеты в своих журналах. Лора пересаживается, оказавшись тесно прижатой к его ноге. Сразу чувствует электричество его тела.

Пока проводница делала свои отметки, брала деньги за белье и болтала про погоду в городе Т., Лора, замерев, сходила с ума от этого прикосновения. Их бедра сливались, тепло смешивалась с теплом. Лора молчала, ошарашенная этими ощущениями. Костя меж тем отдал проводнице деньги за белье, сказал, что сам зайдет за чаем попозже.

Когда она выходит, он, придерживая Лору руками, встает, чтобы закрыть дверь купе, выключает свет и садится рядом. Вместе с поездом они неторопливо уплывают из Москвы. Их лица близко-близко. Глаза смотрят друг в друга, души наполняются узнаванием и радостью. Лора сама не замечает, как начинает плакать. Сдерживаться нет сил, в его глазах она видит себя, Бога, Богиню, весь мир и его любовь. Ее отдельность совсем исчезает, сердце с головой затопляет энергия.

Костя видит Богиню, погружаясь в ее мягкую силу и добро. Реальность пропадает для обоих надолго, их одежда как будто истлела на парящих от легкости телах. Теряя контроль, оба поразились идеальному устройству своих тел, словно специально выверенному природой соотношению частей. Они превращаются то в химические элементы на пороге неизвестной науке реакции, то в животных, беспринципных в своих любовных проявлениях, и только под утро становятся людьми, мужчиной и женщиной. Конечно, они не знали раньше, что так бывает. Обнявшись сердцами, летели высоко над землей. Благодарные, входили друг в друга запахом, вкусом, слухом, зрением и телом и никак не могли остановиться. Позже радовались, как дети, горячему утреннему чаю в подстаканниках.

Счастливая Лора в белой Костиной рубашке сидит на верхней полке и зовет его опять. Он запрыгивает к ней одним прыжком, удивляясь, откуда у него столько сил. Утренняя бесстыдная нежность сливает их в одно целое снова и снова. Молодые и пьяные, они едут навстречу городу Т. и неизвестности.

12 апреля

А что же Саша Косулин? Казалось бы, наш герой сыграл свою роль, нашел свое место, призвание. Пережил кризис. И может теперь расслабиться и пожинать плоды, наслаждаться стабильной, уютной жизнью в больнице, в семье, в обществе. И нам хотелось бы, чтоб все обстояло именно так. Мы всей душой болели за Косулина, сочувствовали ему и считали, что уж он-то точно заслужил награду. Ведь он сделал невероятный в своей сложности выбор: осознанно принял то, что имел, возлюбил то, что есть! Нам хотелось бы поставить точку в том месте, где Косулин, как герой старого вестерна, неторопливо идет к закату, сулящему отдохновение усталому ковбою.

Ах, если бы все было так, как хочется нам… Но нет – богиня реальности весьма иронично настроена к мечтам и фантазиям о стабильности и неизменности бытия.

Косулин возвращается с координационного совета психологов. Он злится и сильно расстроен. Половина дня потеряна впустую. Ему пришлось отменить группу, которую он недавно начал вести в своем отделении. Сообщение о координационном совете всегда приходило внезапно, передавалось по больничному беспроволочному телеграфу из уст в уста. Длился совет столько, сколько хотел начальник службы, разменявший седьмой десяток, но так и не распрощавшийся с советскими амбициями, чиновник от психиатрии.