Про все
Шрифт:
То есть я у него ассоциируюсь не с тем, что десять лет в "Московских новостях" проработала, книгу написала, а только с одним, этим самым. Или прихожу в приличные гости, а мне:
– Вот эти ваши извращенцы...
Честно говоря, это утомляет. Когда мило, изящно - это смешно. А когда не изящно и не смешно, тогда и рта раскрыть нельзя, - сразу ставят в эту самую нишу. И смеются. Глупо так:
– Ха-ха-ха, ха-ха.
А что - ха-ха?
Я часто притворяюсь, что это не я. Отшучиваюсь.
– Мы, черные, для вас на одно лицо.
Выручает,
Меня довольно сильно раздражает панибратство. И еще начинает зашкаливать, когда в компании, куда я прихожу, мне через две минуты начинают говорить "ты". Может быть, это знак того, что мы тебя принимаем, будем дружить, мы все одного примерно возраста, так к чему эти условности. Понятно. Но в моем больном воображении это тут же проецируется на передачу: со мной так игривы, потому что я веду такую передачу.
К тому же часто бывает, что сначала скажут "ты", а после могут рассказать непристойность про свой половой орган. Или говорят:
– У меня проблема...
– Но я же не врач!
– Я все равно расскажу.
Каждый считает своим долгом высказаться. А может быть и такое:
– Я бы этих гомиков пересажал и перевешал! Нет, Лен, ты-то мне нравишься, но они-то!
Или прямо на улице:
– Почему вы были в таком жутком платье? Я бы этого не надела никогда!
– Это же сцена, на улице-то я так не хожу.
– А я вам вот что скажу. Если хотите беречь честь смолоду, такое платье надевать нельзя!
Понимаю, что все это - спутники выбранной профессии, и внимания людей мне не избежать. Но все же думаю, раз уж передачу смотрят, может быть, она сможет потихонечку-помаленечку приучить людей к мысли, что не все одинаковые. И к тому, что другие люди - тоже люди. Какое бы платье они ни надели.
Я хорошо знаю собственные комплексы. Начать хотя бы с того, что с детства была убеждена, что мною мальчики будут интересоваться потому, что я черная. Вдобавок, у меня был комплекс, что я страшная, уродина, гадкий утенок. И когда ко мне подходили, я все время думала: ага, сейчас он спросит: "Как насчет этого?" Пока не спросил, но, наверное, я такая страшная, что даже и этого он не хочет.
Телевидение, освободив от старых комплексов, родило новые - теперь мне все кажется, что со мной хотят познакомиться потому, что я мелькаю в телевизоре. Например, моя американская подружка вставила себе implants и говорит:
– Пусть меня лучше любят за мою грудь, чем за мои деньги!
Ей все кажется, что просто так ее любить невозможно. И у меня был сходный комплекс. Прежде ждала, что человек или хочет переспать или ищет другую выгоду. Теперь - оттого, что я "из телевизора". Как ни крути, никому не верю!
Я, конечно, немного утрирую, словно бы стираю полутона, но все же тот давний, детский комплекс жив. Вот мама мне говорила:
– Какая у меня красивая дочка!
Я же это интерпретировала по-своему: конечно, маме не слишком-то приятно, что у нее такая страшненькая девочка растет.
Каждый
Мама даже специально для меня выписывала из Америки журналы с черными моделями, чтобы поднять уверенность во мне. Показывала:
– Смотри, какие красивые женщины!
Но вот интересно, я обратила внимание, что черная красота была определенной направленности - чем ты белее, тем красивее. Одни из самых красивых женщин - и в самом деле черные, но с европейскими чертами лица, а не с крупными губами и носом.
Когда в Москве устраивали первый конкурс красоты, то приехали красавицы со всех стран мира. И, в частности, привезли мисс из одной африканской страны, кажется, из Нигерии. А за мной тогда ухаживал один из устроителей этого фестиваля и попросил написать о конкурсе в "Московских новостях".
Прихожу на конкурс. Все такие красотки, миниатюрные - блондиночки, брюнетки, вокруг них спонсоры крутятся. И стоит эта девушка, как Гулливер в стране лилипутов, прямо дама с веслом. Фигура, что называется "бочка на бочке". Никаких перспектив. И я сказала своему поклоннику:
– Если хочешь за мной ухаживать, то вот тебе первое испытание. Эта девочка должна получить приз.
Он бежит к председателю жюри Жванецкому и говорит:
– Вот, понимаете, такая есть просьба от "Московских новостей"...
Жванецкий:
– Была бы она хоть чуть поменьше. А так, посмотрите - разве это ноги? Это же лыжи! Ну, никак! При всем моем уважении к "Московским новостям".
Мое же слово было железным:
– Как хочешь, так и устраивай, меня это не волнует!
Пришла уже в последний день, когда должны были награждать победительниц. Награждают.
– Первое место - Марина Пупкина!
Зал ревет:
– А-а-а!
– Ей - машина!
– У-у-у-у!
Второе место заняла шведка, третье - тоже европейская модель. Смотрю, моя барышня с веслом совсем потухла, стоит, нос повесив. Я уже собралась выходить, посмотрела с вызовом на своего воздыхателя. И вдруг слышу:
– Приз зрительских симпатий получает Дорсия такая-то!
То есть - та самая африканка. Она тотчас расцвела, от счастья чуть не заплакала. И парень ко мне подбегает:
– Ну как, видела?
Я все думаю - почему я тогда так на уши встала? Наверное, в лице той девушки воплотилось все, что я в детстве переживала. То, что я не такая, как все, что мою красоту никто понять не может. И всегда мне в детстве говорили:
– Подтяните зад!
И вот я на ту девушку смотрела и чувствовала ее боль - инопланетянин тоже может быть красивым, и человеком может быть хорошим, но вот победить на конкурсе красоты ему не суждено.