Про жирафа Федю
Шрифт:
– Ладно, пойдёмте к Феде, – вздохнула Элеонора. – Чего тянуть.
И все пошли в детскую.
– Превосходный экземпляр! Какие стати! – воскликнул Феоктист Рюрикович, увидев Федю. – Я вас поздравляю! И нас тоже! Ваш Огонёк станет украшением нашего зоопарка. А со временем, поверьте мне, он займёт достойное место в коллекции зоологического музея… то есть не он, конечно, а… Впрочем, до этого ещё далеко.
Максимилиан и Элеонора переглянулись.
А Федя недовольно
И вдруг Феоктист Рюрикович фыркнул тоже.
Тогда Федя вскинул голову и зафырчал.
Феоктист Рюрикович вытянул шею и зафырчал ещё громче.
Федя чмокнул губами и ударил копытом об пол.
Феоктист Рюрикович тоже чмокнул губами и притопнул ногой.
И вдруг Федя повернулся хвостом к своему собеседнику, подошёл к Элеоноре и уткнулся ей в юбку жёлтой мордочкой.
– Федя, невежливо! – сказала Глаша.
А Гриша ехидно посмотрел на директора зоопарка.
Но тот был так погружён в свои мысли, что вроде даже не заметил Фединой невоспитанности.
– Странно, – пробормотал Феоктист Рюрикович. – Очень странно. Ведь казалось бы – отличный экземпляр марокканского пупырчатого жирафа! А говорит нечисто! У него выраженный кенийский акцент! Откуда это?
Между тем рабочие, которые пришли с Феоктистом Рюриковичем, уже распечатали свои коробки. В них оказались какие-то сетчатые панели, скобки и шурупы. Быстро и ловко рабочие собрали из них клетку типа ловушки – одна стена как бы открыта, но, стоит в клетку кому-нибудь зайти, как сверху падает дверца. У клетки внизу были специальные ручки, чтобы удобно было её нести.
– Феоктист Рюрикович, мы готовы! – сказал один из рабочих.
– Сейчас-сейчас! – Директор зоопарка почесал бороду, как будто ища в ней ответ на мучающий его вопрос, потом достал из сумки апельсин и бросил его в клетку.
Федя покосился на жёлтый, сочный и пупырчатый марокканский апельсин, который катался по дну клетки, но с места не двинулся.
Директор бросил в клетку ещё и банан.
Федя теснее прижался к Элеоноре. Она слегка подтолкнула его в сторону клетки, но Федя отпрыгнул и посмотрел на неё с укоризной. Элеонора опустила глаза.
– Странно, – сказал Феоктист Рюрикович. – Почему он не идёт на приманку? Он что у вас, сытый, что ли? Мы же просили его два дня не кормить!
– Ещё чего, – прошептала Глаша. – Два дня не кормить!
А Гриша закричал:
– Сами попробуйте себя два дня не кормить!
– Гриша! – строго сказала Элеонора. – Как ты разговариваешь со взрослыми?
А Федя вдруг опустил шею, залез головой под шкаф и достал оттуда большую шоколадную конфету «Гулливер». Он минуту потоптался на месте, посмотрел на Глашу и Гришу, потом решительно фыркнул и, зажмурившись, съел конфету – целиком, вместе с бумажкой.
– Это ещё что? – опешил Феоктист Рюрикович. – Жирафы не едят конфет! Зачем
– Дети… – тихо сказал Максимилиан. – Понимаете?
– Не понимаю! Шоколад испортит ему экстерьер! – возмутился директор зоопарка.
– Да Федя ненавидит конфеты! – закричал Гриша. – Это он для нас!
– Чтобы мы его не отдавали, – объяснила Глаша.
– Извините, Феоктист Рюрикович, но у нас вообще-то смена заканчивается, – вмешался второй рабочий. – А нам ведь ещё мартышек в новый вольер переводить…
– Может, свяжем его и все дела? – спросил первый рабочий и достал моток верёвок.
– Нет, – покачал головой директор зоопарка. – Это его травмирует. А он и так нервный. Лучше снотворное.
Феоктист Рюрикович вынул из сумки шприц и лекарство.
– Не бойтесь, это совершенно безвредно! – заверил он.
Элеонора прижала к себе клокочущего от возмущения Гришу.
Феоктист Рюрикович медленно набирал лекарство.
Федя испуганно взглянул на шприц – как, опять уколы? Но ведь он же здоров.
Гриша молча загородил Федю.
Глаша сказала:
– Не надо! Он сам.
Она вошла в клетку и позвала:
– Феденька, иди сюда!
Федя на минуту замешкался, но потом зашёл в клетку. Глаша погладила его. По её щекам текли слёзы.
Рабочие приготовились опускать дверцу.
– Глашка, выходи! – испуганно крикнул Гриша.
Глаша вышла из клетки.
Дверца упала.
Рабочие подняли за ручки клетку с жирафом.
Федя с удивлением посмотрел на Глашу, потом на Элеонору, Гришу и Максимилиана.
– Уходите быстрей! – сказала Элеонора Феоктисту Рюриковичу, прижимая к себе плачущих детей.
– Прости меня, Федя! – прошептала Глаша.
Федя отвернулся.
Рабочие вынесли клетку из квартиры.
Они стояли и смотрели на закрытую дверь.
В доме стало тихо.
Дети молчали.
Элеонора толкнула Максимилиана локтем в бок и показала глазами на жёлтый Федин мячик на полу в прихожей.
Максимилиан вытянул свою длинную худую ногу, метко пнул, и мячик закатился под шкаф.
Зазвонил телефон. Максимилиан снял трубку:
– Извините! – сказал он резко. – Жираф передан в зоопарк! Отныне он является собственностью государства. Попрошу нас больше не тревожить!
И дал отбой.
– Капитониха? – спросил Гриша.
– Комитетчики, – ответил дедушка, с трудом переводя дыхание.
Элеонора хмыкнула.
А Гриша погрозил кулаком:
– Так им и надо! Не видать им нашего жирафа!