Пробирная палата

Паркер К. Дж.

– Это чтобы придавать вогнутую форму, – объяснил Анакс. – А вот это вальцы. – Он кивком указал на некое приспособление, укрепленное на большом верстаке. – Здесь же можно резать, ровнять, сверлить. Все необходимое. А теперь посмотрим, что у нас тут. – Старик опустился на колени и пошарил под верстаком. – Есть, на месте. – Он вытащил стальной лист, побуревший от ржавчины. – Отложил специально лет пятнадцать назад на тот случай, если понадобится изготовить нечто по-настоящему хорошее. Я сам видел, как эту сталь отливали из первоклассного коллеонского железа, чудесного, чистого материала без малейшего изъяна, не то

что тот мусор, которым мы пользуемся здесь. Здесь вполне достаточно для доспехов, если работать аккуратно.

Он прикусил губу, потом продолжил:

– Знаете, вам это может показаться глупым, но когда я ее увидел, то понял, что придет день, и ей найдется применение.

Бардасу стало немного не по себе.

– Вы уверены, что… – Он сбился. – То есть… может, не стоит пускать ее…

– Все в порядке, – усмехнулся Анакс. – Главное, что она пойдет тому, кто сумеет ею воспользоваться.

– Не знаю, смогу ли я…

Из ящика в углу Анакс достал несколько образцов, вырезанных из тонкого дерева.

– Нагрудники, наспинники, воротники, наколенники, рукавицы, забрала… так, а где кираса? Ага, вот и она. Что ж, не хватает разве что только сабатонов. Куда я их сунул? Нет, это, пожалуй, уж слишком. Трудно будет двигаться. Сабатоны…

– А что это такое? – полюбопытствовал Бардас.

– Ладно, обойдемся без них. Хватит. Болло, клади лист на верстак, я сделаю разметку. Вам повезло, что вы нормального роста. Вообще-то эти образцы рассчитаны на нас, Сынов Неба. Большинство из вас такие коротышки.

– Как вы, – указал Бардас.

– Вот именно, – согласился Анакс. – Но я все равно другой. К счастью для вас. От остальных представителей моего народа бесплатно можно получить разве что три дневных пайка. Болло, держи этот чертов лист крепче, он у тебя ерзает.

Потребовалось немало времени, чтобы сделать всю нужную разметку, и еще больше, чтобы вырезать заготовки. Болло резал по прямой, не прилагая видимых усилий и думая, похоже, о чем-то своем. Анакс брал на себя изгибы, вытворяя то, что казалось Бардасу невозможным, учитывая несопоставимость тонкой, почти ювелирной работы и грубую неуклюжесть инструмента.

– Вас беспокоит, – пропыхтел Анакс, – что я так легко режу сталь? Как бумагу, да? Вам кажется, что она слишком тонкая, чтобы быть хорошей. Скажу одно: верьте.

– Вообще-то я и не беспокоюсь, – пробормотал Бардас, но старик, похоже, не слышал, потому что продолжал говорить сам.

– Дело в том, что сталь – удивительная вещь. Я могу резать ее, гнуть, придать ей любую форму, словно это пергамент или глина, но когда я все закончу, то даже Болло со своим самым большим молотом не сумеет оставить в ней ни единой выщербины. А знаете, в чем секрет? В напряжении, – сам себе ответил он, не дожидаясь, пока Бардас придумает что-то умное. – Немножко напряжения, немножко давления, помучить ее чуть-чуть, и вот вам отличная броня, настоящая вещь. Ух! – Он покачал головой, порезав палец об острый край пластины. – Так мне и надо, нельзя не думать о том, что делаешь.

Капля крови упала на сталь, подобно одной-единственной дождинке, и застыла, похожая на головку заклепки.

– Напряжение, – повторил старик, закладывая вырезанную заготовку в вальцы.

То, что он делал дальше, стало для Бардаса настоящим откровением. Наблюдая за манипуляциями

Анакса, за его точными, рассчитанными движениями, за стадиями превращения плоского куска стали в нечто совершенно другое, он одновременно слушал комментарии Сына Неба.

– Напряжение… Вот здесь напряжение направлено наружу, оно подобно арке. Попробуйте ударить, и поймете, что преодолеть его не так-то просто. Это ваша первая линия обороны, она проходит по вашей ноге… отсюда досюда. Как бы сильно вас ни ударили, сила не пройдет дальше и не размозжит кость. Вы еще скажете мне спасибо, когда кто-нибудь рубанет вам по голени.

Бардас вежливо улыбнулся:

– Это ведь для защиты ноги, да?

– Это наголенник, – поправил Анакс, – не демонстрируйте всем свое невежество. Он защищает ногу от голени до лодыжки. – Старик поднял деталь, провел пальцем по краям. Легко сжал их двумя руками. – Надо, чтобы латы облегали защищаемую часть тела плотно, не жали, но и не болтались. Сейчас все приладим.

– Не сомневаюсь.

Когда наконец качество работы удовлетворило требованиям Анакса – Бардас не заметил никакой разницы между тем, что было вначале, и тем, что получилось в итоге, – старик перешел к наковальне и взял мягкий молоток, удары у него получались быстрые, ритмичные, размеренные.

– Еще немного напряжения, – отдуваясь, объяснил он. – Как только края будут загнуты, их уже не разожмешь руками. Никакой эластичности, как и требуется правилами. А рихтовка пока подождет. Сейчас нам надо сделать углубление. – Он взял заготовки для наколенников и налокотников, вырезанные в форме чаш. – Именно на этой стадии мы придаем латам настоящее напряжение. – Сын Неба наложил пластину на выдолбленное в дереве углубление таким образом, чтобы ее середина находилась непосредственно над самым глубоким местом. – Важно понимать, в чем суть напряжения, чтобы сделать все правильно, а не испортить. Ударишь в середину слишком сильно, и она станет тонкой. Работать надо аккуратно, нежно, начиная с краев и продвигаясь к центру… вот так, как бы отжимая плотность к верхушке купола, где ей самое место.

Анакс остановился, вытер лоб тыльной стороной ладони и усмехнулся.

– Сложно? Медленно? Хм, никто и не говорил, что это легко и просто. – Молоток падал и отскакивал, быстро и четко, рука работала с минимальными усилиями. Эффект достигался за счет аккуратности и упорства. – Кроме напряжения, есть еще и давление. Внутренняя часть обрабатывается сильнее и тщательнее, чем наружная. Изнутри напряжение больше, а напряжение есть сила… во всех отношениях. Запомните, мой друг, напряжение изнутри – это сила снаружи, а твердость зависит от того, сколько труда вы вложите в работу. Поймете это – поймете все.

Оранжевый отсвет пламени перекатывался по стальной пластине словно остатки вина по дну серебряной чаши.

– Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, – ответил Бардас. – Но разве металл не может ослабеть, если бить по нему слишком долго?

Анакс кивнул:

– Это кое-что другое. Называется усталостью. Металл достигает состояния, когда дальнейшее напряжение уже невозможно. Появляется усталость. Иногда, когда кажется, что надо нанести еще парочку ударов, проклятая железяка раскалывается как стекло. Это хрупкость. Но вам беспокоиться не о чем, мы взяли самое лучшее. А потом еще и испытание устроим.