Пробить камень
Шрифт:
Меркулов постоял возле окна.
Ага! Слабо, но все же он уловил звуки работающего радиоприемника. Стучать в окно не стал — прошел дальше. В следующем окне, на террасе, была открыта форточка. Константин Дмитриевич огляделся. Вокруг не было ни души. С другой стороны, ну, работает радио, ну и что с того? Если тут кто и живет, то об этом ничего не свидетельствует. Хаос и запустение.
Меркулов, кряхтя, забрался на карниз.
И тут в кармане задергался телефон. Хорошо хоть звонок он с утра выключил — телефон
Меркулов кое-как открыл окно — не без скрипа, но и без особого шума. Вздохнул. Черт знает чем заниматься приходится… Спрыгнув на пол, он оказался в пустой комнате. Раздвинул занавес на окне. Сразу же обратил внимание на толстый слой пыли. Может быть, действительно в доме никого нет? Из пустых бутылок в углу комнаты была затейливо выстроена пирамида.
— Антон! — еще раз позвал Меркулов, стоя уже посреди комнаты.
Никакой реакции. Никто не появился, никто не отозвался. Меркулов вынул телефон и посмотрел на дисплей. Это было сообщение от Турецкого:
«Ну что, ты нашел Плетнева?»
Меркулов выругался про себя и выключил телефон совсем.
Дзинь. В жестяное ведро со звоном упала монетка.
Меркулов резко обернулся. Но все же недостаточно быстро: подсечка — и он даже охнуть не успел, как кто-то ловким приемом свалил его на пол. Дальше, впрочем, ничего не последовало. Оглушенный Меркулов приподнялся. Сел на полу.
В паре метров от него в дверном проеме стоял Плетнев. Он был неряшливо одет, небрит и, кажется, прилично пьян.
— Что за фарс, Антон? Ты разве не узнал меня?
Плетнев хмыкнул:
— А я никого не узнаю. Я же не в себе… — и добавил издевательским тоном: — Константин Дмитриевич.
Меркулов покачал головой. Сделал вид, что с интересом осматривает комнату.
— Уютно у тебя, ничего не скажешь…
— Не жалуюсь, — вполне серьезно кивнул Плетнев.
Меркулов поднялся на ноги.
— Ты когда в последний раз мылся, майор спецназа?
— На днях. В пруду… И вообще, может, я на задании!
— Вот как?
— Тсс!
— Военная тайна? — ехидно уточнил Меркулов.
— А, собственно, в чем дело? Вы приехали мне замечания делать, гражданин прокурор? Или за моральным обликом следить? — Плетнев вытащил деньги из кармана джинсов. — На вот лучше… в сельпо сходи. — Щелкнул пальцем по горлу. — А то они последние два дня дверь запирают, когда меня видят. А я как раз пенсию вчера получил. Отпразднуем?
— Шут гороховый, — вздохнул Меркулов.
Эта реплика на Плетнева не подействовала.
— Как ты мог до такого состояния опуститься, Антон?! Это ж ниже плинтуса. Ты… — Тут Константин Дмитриевич вдруг понял, что он как раз таки наезжает на моральный облик Плетнева. Стоило в самом деле сменить пластинку. — Ты
Это оказался удар под дых. Плетнев моментально изменился в лице и схватил Меркулова за лацканы пиджака. На этот раз Меркулов был готов и перехватил его за кисти рук.
— Это ты мне говоришь?! — зарычал Плетнев. — Ты мне это говоришь?!
Несколько секунд они стояли, вцепившись друг в друга. И оба вздрогнули, когда раздался стук в дверь.
— Кто там? — закричал Плетнев.
— Это, наверно, Ирина, — сказал Меркулов с угрозой. — Она со мной приехала. Молодая женщина. Не вздумай ее испугать, слышишь?!
— Сейчас поглядим, какая такая Ирина.
Плетнев наконец разжал руки и, пошатываясь, пошел к двери. Открыл. На пороге действительно стояла Ирина.
— Здравствуйте, барышня, — сказал Плетнев с кривой улыбкой. — Вы из собеса? Пришли забрать пенсию назад?
— Здравствуйте, — приветливо сказала Ирина. — Меня зовут Ирина Генриховна. Я не из собеса. Я с Константином Дмитриевичем.
Плетнев несколько секунд молча смотрел на нее.
— Антон… Извините за вид. Проходите. Садитесь… где-нибудь тут… где найдете.
Ирина вошла в дом, внимательно осматриваясь. Из-за того что дом почти совсем не получал солнца, мох и еще какая-то неизвестная растительность захватили уже немало его поверхности.
Плетнев в свою очередь мутным взглядом смотрел на Меркулова, как будто видел его впервые. Откашлявшись, он сказал:
— Позвольте вам представить, Ирина Генриховна, — Меркулов Константин Дмитриевич… — И добавил, с таинственным видом поднимая палец: — Прокурор… Очень большой начальник… Проявил к вашему покорному слуге много участия… Оказывал посильную помощь в том… — Не выдержав шутовского тона, искривив лицо, яростно выкрикнул Меркулову: — Жизнь вы мне сломали, суки!
— Мы тебя из тюрьмы вытащили, — напомнил Меркулов. — От срока спасли, между прочим. Как у тебя язык поворачивается?
— Как, как! — закричал Плетнев. — Вы у меня сына отняли!!! Вот как!
— Антон, не кричите, пожалуйста, — попросила Ирина. — Мы и так все на взводе.
Не то выдохнувшись, не то в самом деле успокоившись, Плетнев махнул рукой и сел на колченогий табурет. Отвернулся к окну, говорил тихо, себе под нос, но все равно было слышно каждое слово:
— Меня родительских прав лишили. Через неделю, как из дурдома выпустили. Псих же не может быть отцом? Не может. Не должен! А я ведь псих? Правда, гражданин прокурор?… Решение суда не подлежит обжалованию. Вот и получается, что Васька при живом отце в детдоме живет… А теперь… Теперь ему, наверно, вообще фамилию сменят… и из города увезут… Я его никогда не увижу… Вы с Турецким мне всю жизнь разрушили… — Ирина вздрогнула от этих слов. — Лучше бы я сел… Ну, пять лет… Ну, восемь… Но сына бы вернули… А так…