Пробка
Шрифт:
— Мать брякнула. Нинка ей как-то сболтнула: в гречке, мол, на кухне. Смехом сказала. Мать еще подумала, что она не в себе. Странная стала. И нервная какая-то. Дергалась все время.
— Следовательно, ты знал, что украшения хранятся в емкости с гречневой крупой. А кухня находится на первом этаже… — задумчиво сказал Володя и вновь покосился на Юрия Грекова. Тот тыльной стороной ладони вытирал пот со лба и щек.
— Точно. Только, начальник, убийца-то уже домой ехал.
— Постой… Откуда ты знаешь, кто убийца и что он уже
— Так столкнулись же мы!
— Где столкнулись?
— Дело было так. Подъезжаем мы, значит, к поселку, и тут Па… друг меня толкает локтем в бок. Гляди, мол, «Жигуль» на обочине. Мужик колесо меняет. Увидел нас и машет рукой: тормози, мол, помощь нужна. Я, само собой, не остановился. А когда отъехали, Па… друг меня снова толкает локтем в бок и говорит: «Знаешь, кто это был?»
Анатолий вдруг замолчал.
— Ну? — нетерпеливо спросил Петров.
— Такая петрушка получается. Если я скажу, кто это был, то откуда ж я его знаю? А? Я-то к Нинке в дом был не вхож!
— А Павел вхож. Понятно. Тебя мужик на «Жигуле» не узнал, а Па… друг пригнулся. Ну, этот момент — что узнал его Павел — мы опустим. Так кто же это был Толя?
— Да вроде как муж Нининой сестры, — нехотя сказал Анатолий. — Имени не помню.
— Чьего имени? Сестры?
— И сестры, и мужика ее. На хрен мне это?
— И почему же ты, Толя, подумал, что он убийца?
— Ну как же? Когда мы в дом-то вошли, она была уже того. Мужик ехал куда? От поселка. На правой стороне машина стояла. Они были родственники, значит, Нинка его в дом впустила. Небось денег у нее занял, а отдавать нечем. Вот и грохнул, а деньги взял.
— А что, в доме были деньги?
— А как же, начальник? Вроде как в спальне ее, наверху. Мы тоже хотели там пошарить, да я ж тебе говорю: там кто-то ходил.
— А почему не убийца? Анатолий задумался.
— Что молчишь, Толя?
— Думаю.
— Подумать тебе сейчас самое время. — Петров вздохнул, потом задал еще один вопрос: — Во сколько вы видели мужа Нининой сестры? Николаем его, кстати, зовут.
— Я так думаю, в начале двенадцатого.
— Точно?
— Ага. Ну, не позже половины.
— Понятно. Пока доехали, пока через забор перелезли, в дом вошли, камешки ты нашел, обратно через забор перелезли… И в полночь вас засекли. А он, значит, пока из дома вышел, машину завел, отъехал, колесо спустило, он его снял… Снял ведь?
— Чего?
— Колесо, говорю, было снято? — Ага.
— Значит, получается, что вы его встретили в начале двенадцатого, как ты и говоришь. Ну, минут двадцать двенадцатого. Получается, что вышел он от Нины еще до одиннадцати. — И Петров вздохнул.
Юрий Греков пожал плечами. Не сходится, мол. В одиннадцать Нина еще была жива.
— Ладно, начальник, — сказал Анатолий. — Вы уж теперь сами решайте, что с ним делать. Только помни: я ее не убивал.
— А ты знал, что в доме есть оружие?
— Чего-о?
— Ну понятно.
— Не-а. Обижаешь, начальник.
— Ты где сейчас, Толя?
— К Зеленограду подъезжаю, — буркнул тот. — Хотел рвануть в Солнечногорск. Друган у меня там. Отсидеться можно. Если б не Пашка… Эх!
— Как там на Ленинградке? Пробка есть?
— Нету.
— Счастливец, — со вздохом сказал Петров. — Доедешь до памятника, на развилке, у которого поворот в город, притормози. Там тебя ребята встретят.
— Начальник, ты мне явку с повинной обещал.
— Я помню. Слово свое держу.
— И Пашку чтоб не трогали. Не было его со мной.
— Я понял. Ну все, Толя, до вечера. Вечером мы продолжим беседу.
Петров дал отбой, потом набрал номер напарника.
— Саша? Да, Петров. Где вы? Почти у развилки? Отлично! Объявился наш беглец. Ну да. Петухов Анатолий. У развилки притормозит, там вы его и подхватите. Оформи ему явку с повинной. По всем правилам. Да. Одумался. А на Павла ничего пока не пиши. Вроде как не с ним Анатолий на дачу к Грековым лез. Да мало ли что он говорит! Это от страха. Я тебе сказал: не трогай его. Все. На связи.
Володя Петров снова дал отбой и перевел дух:
— Уф-ф… Тяжко… Что молчишь, Юра?
— Так ты же говоришь за обоих.
— Я работаю, — усмехнулся Петров. — В разных условиях приходится трудиться на благо общества.
— Я всегда знал, что ты правильный, — оскалился Греков. — Только, не чересчур ли, Володя?
— Все слышал? — не отвечая на вопрос, поинтересовался Петров.
— Почти.
— И что ты думаешь по этому поводу? А? Следователь?
— Толя думает, что убил тот, кто уже уехал, а не тот, кто ходил наверху. Николая он видел, а того — другого? Или ту?
— Нет, — с сожалением сказал Петров. — Жаль.
— И я так думаю. Нам было бы проще. Кстати, когда ты пришел, в доме кто-нибудь был?
— Не знаю.
— Я не понял…
— А мне до того было? — огрызнулся Греков. — Я, понятно, к Нине кинулся, а не наверх, проверять, есть кто в доме или нет. Я был уверен, что она покончила с собой.
— А что ты скажешь о свояке?
— О Николае? Да ничего не скажу. Мужик как мужик, — пожал плечами Юрий Греков. — Ну, выпить любит. Так кто ж не любит? Ты ж сам говоришь, не мог он убить. По времени не сходится.
— А он знал, что в доме находится оружие?
— А то!
— И знал, где лежит пистолет?
— У Нинки язык был длинный, — в сердцах сказал Греков. — Про камешки всем разболтала.
— Думаешь, и пистолет могла показать? А зачем ты вообще держал в доме оружие?
— Ну знаешь! Я, вообще-то, спортсмен. Скажешь, ты «Макарова» в доме не держишь?
— Я, вообще-то, опер, — усмехнулся Петров.
— То-то…
Пауза. Петров вздохнул и посмотрел на мобильник:
— А ну-ка, я Валентине еще разок позвоню.