Пробуди меня
Шрифт:
Тайлер смеется громче.
– Черт, это забавно. Видишь ли, я работал в психушке.
Мои брови взлетают вверх.
– Вот как. Значит, ты все же врач?
– Нет. Санитар.
– Это многое объясняет. Правда, что, когда работаешь с душевнобольными, перенимаешь часть их безумия на себя?
– Кто тебе такое сказал?
– Знакомый психиатр. Еще давно, когда я училась на психолога.
– Думаю,
– Были такие, кому там не место?
– Половина, не меньше. Знаешь, когда все это началось, мы сначала думали, что у пациентов просто массовое помешательство.
– А что случилось с твоей женой?
– Не хочу об этом говорить.
Ну вот, он снова замыкается и угрюмо смотрит вперед.
– Можешь задать мне вопрос. Будем спрашивать по очереди.
– Мне о тебе ничего не интересно.
Издаю громкий смешок.
– Какая ложь. Хоть бы попытался ее завуалировать.
Тень улыбки мимолетно пробегает по его лицу и снова исчезает.
– Ладно. Кто такая Аманда? Твоя дочь?
Я встаю, как вкопанная, меня охватывает страх.
– Откуда ты знаешь о ней?
– Ты болтаешь во сне. Не знала?
– Подозревала, – бурчу я.
– Ты несколько раз за ночь звала ее во сне.
– Да, это моя дочь. Ей шесть.
– Она в порядке?
– Думаю, да. Надеюсь. Она на ферме моего отца, в Алабаме. Мы с мужем отвезли ее туда незадолго, как все это началось. Скорее всего, они в безопасности. Но мне хотелось бы знать наверняка.
– А что твой муж? Он на этой базе? Ник?
– Нет. Мы разделились в самом начале. Он военный, их вызвали на подмогу полиции, а его брат увез меня сюда. С тех пор я его не видела, и не знаю, где он, и что с ним.
– Ему известно, где ты?
– Думаю, да.
Тайлер не рискует задавать следующий вопрос. Но я и так знаю, что напрашивается само собой. Если Брюс цел и невредим, почему он до сих пор не нашел нас? Наконец, мой спутник благоразумно меняет тему.
– Ладно, твоя очередь.
– Я уже задала свой вопрос.
– Забудь. Я не буду говорить об этом.
– Как знаешь.
Он напряженно молчит. Я буквально чувствую, как его переполняет желание высказать это, поделиться своей болью.
– Эй!
Вопросительно таращусь на Тайлера, но он, обернувшись, смотрит сквозь меня. В его глазах блестят слезы.
– Мы с Эмили первый месяц этого кошмара провели в клинике, где я работал. Мы с персоналом быстро разобрались, что зараза распространяется через укусы, и изолировали зараженных. Неделю я не появлялся дома, торчал с пациентами, много врачей пострадало. Но я без конца звонил ей, чтобы убедиться, что все в порядке. Когда она перестала отвечать на звонки, бросил все и примчался домой. Она сказала, что кто-то пытался ворваться в дом, здоровые люди, и телефон разбился. Мы собрали все необходимое и перебрались в клинику. Там было все, что нужно. Высокий забор, решетки на окнах, запас еды. Потом, когда стало тише, мы решили уйти за город, найти дом с забитым погребом и отсиживаться там. В городе мертвецов значительно больше, дураку ясно. И мы нашли дом. Прямо такой, как и представляли. Обосновались там, – он спотыкается, и грубо утирает глаза от первых слез. Словно в наказание, словно он не имеет права на скорбь. – Я не заметил, что дом уже был занят. Ночью Мейсон и его люди вернулись и обнаружили нас. Это был для них роскошный подарок. Их тогда было больше, чем сейчас. Нас схватили. Меня долго били на глазах у жены, в ушах до сих пор стоят ее крики. Они мне снятся. Решив, что я умер, эти уроды бросили меня в подвал. Не знаю, сколько времени я там провел. Когда пришел в себя, выполз из подвала, дом был пуст. Ни Эмили, ни Мейсона, никого. Я попытался пойти за ними, но дом окружили мертвецы, а я едва стоял на ногах. Дал себе пару дней отваляться, чтобы собраться силами. Каким-то чудом вышел на их след. Неделю я не останавливался, шел за ними. Наконец, понял, что настигаю. Мне удалось раздобыть кое-какое оружие. Я был настроен убить их всех, но главное – освободить жену.
Конец ознакомительного фрагмента.