Пробудившая пламя
Шрифт:
Пока мы любовались каскадом, строители сняли защитную ткань и с большого фонтана. Поэтому, когда мы развернулись, то увидели его уже во всей красе. Аромат моего любимого каргиза разнёсся над площадью, струи несколько раз выстрелили в воздух, а потом уже полились сплошным потоком, сверкая самоцветами капель на солнце и зажигая радуги. Это было неимоверно красиво.
Масул правильно рассчитал, что если каскадный фонтан включался в три этапа, то большой запускали сразу. Восторг народа взорвал воздух криками. Люди начали по очереди подходить и делать по глотку из фонтана, на удачу.
Я улыбалась, потому что я-то знала, что при наличии в воздухе водяной пыли от фонтанов и солнца на небе, радуги над фонтанами будут постоянно. Получается, что мы тут организовали не просто фонтан, а постоянно действующий амулет на счастье.
На площади показались люди с большими поддонами на ремнях. Это старшие кварталов организовали для всех гостей праздника небольшое угощение. Поднесли поднос с прохладным кисло-сладким напитком и нам. Я взяла свой стакан и, подняв над головой, громко произнесла.
– Счастья и здоровья всем вам! – поддалась я порыву.
За мной тоже самое повторили дети. Народ встретил это волной ответных криков и кличем "Агул".
– Ираидала, ты ещё обниматься с простолюдинами начни! – прошипела майриме, продолжая улыбаться.
– А ей не привыкать, сама, поди, из черни. – Точно также добавила Абилейна.
Я на эту бессильную злобу только от души рассмеялась. Они же так старались, наряжались и готовились, а никто их нарядов и красоты не оценил. Всеобщее внимание было отдано фонтанам. Разочаровавшись в празднике окончательно, майриме и её свита покинули площадь.
Барлик подошёл к бортику фонтана у подножья каскада. Видимо, этот момент оговаривался за моей спиной, потому что ни старшие, ни Масул, ни бессмертные не удивились. На площади очень быстро стало тихо, и тогда Барлик, прижав руку к сердцу начал говорить.
– Я мечтаю быть воином,
Сильным и смелым.
Чтоб от жизнь подарившей
Беду отвести.
Я мечтаю быть сыном,
Достойным и верным.
Чтобы пламя в душе
Через жизнь пронести.
Я мечтаю быть братом,
Добрым и славным.
Чтобы с удачей или бедою
Ко мне без раздумья могли бы прийти.
Я мечтаю быть другом,
Весёлым и щедрым.
Чтобы сердца тепло
На всех разделить.
Я хочу быть крылом,
От ненастья закрывшим.
Я хочу быть огнём,
Согревшим в пути.
Я хочу быть опорой
И надёжной защитой,
Для той, что позволила
В этот мир мне прийти.
Мой мальчик громко и уверенно произносил эти строки, глядя прямо мне в глаза, словно клятву. А я ничего не могла сказать. Только сделала в полной тишине несколько шагов к сыну, и обняла, опустившись на колени. Слёзы сами потекли по щекам, как те струи каскадного фонтана.
– Мамочка, ты чего? – заволновался сын.
– Всё хорошо. Спасибо. – Улыбалась я ему. – Я же обещала оросить город слезами, вот и выполняю.
Слова Барлика тронули многих. С ним занимались и преподавали ему и стихосложение, и ораторское искусство, причем насколько я помнила, чуть ли не с четырёх лет. Но он вложил в слова
После этого мы возвращались во дворец. Провожать нас пошли и старшие кварталов, и Масул. Впереди показалось какое-то столпотворение. Мастер Азуф тут же отправил узнать, что случилось. Вернувшись бессмертный объяснил, что одна из карет нашего гарема не пропустила повозку на перекрестке центральной улицы и вдовьего квартала. Лошади столкнулись, повозка перевернулась, карета стоит, накренившись, так как от столкновения слетело колесо. Наложница и служанки её сопровождавшие, пересели в другую карету и уже отбыли во дворец.
Не услышав ничего тревожного, мы продолжили путь. Приблизившись к месту столкновения, я с ужасом увидела груз, что был в повозке, и еле успела уткнуть Малис лицом в свою юбку, пытаясь одновременно развернуть и мальчишек. Но не успела.
– Опять сегодня шатающиеся кварталы трясло. – Послышалось из толпы, собравшейся здесь.
– Да их почти каждую ночь трясет. Редкий день чтоб мертвяцкие повозки не выезжали. – Ответил кто-то ещё.
Я посмотрела в ту сторону, откуда выехала повозка. И решительно направилась на ту улицу.
– Госпожа, не надо вам туда ходить! – попыталась остановить меня Фарли.
– Фарли... Я должна понять, о чём идёт речь, увидеть. Просто, чувство такое, что нужно. – Попыталась я объяснить спонтанное желание.
– Майриме не понравится, что вы туда пошли. – Предостерегла меня Гульниза.
– Майриме не понравится всё, чтобы я не сделала. – Ответила я делая следующий шаг.
Мне показалось, что пройдя десять шагов, я просто перенеслась из дворца в трущобы. Как, ну как в городе, стоящем у подножья горы могут быть грунтовые дороги? Прямо сюда, на улицу вываливался и мусор, и видимо нечистоты, судя по запаху. И это в нескольких минутах ходьбы до дворца омана! Точнее от стены, что окружала огромный сад, в глубине которого прятался дворцовый комплекс. Вонь городских улиц не достигала дворца не при каком ветре.
Да и из дворца его жители, по крайней мере наложницы, майриме и лари, особенно не выходили. Только изредка и в каретах. Для всего остального были слуги. Это я пошла сама на рынок за бисером, а потом бегала смотреть, как идут работы и поливать цветы. Несоответствие собственного поведения с тем, как вели себя остальные, кольнуло неприятным предчувствием, но если бы я что-то сильно нарушала, Фарли и Гульниза меня давно предупредили бы. К тому же я всегда была под охраной и с сопровождением.
Дома здесь были сложены из камня и обмазаны глиной. От земли, где даже при такой жаре из-за слишком близкого расположения зданий друг с другом, всё время была сырость, по стенам ползли пятна, то ли плесени, то ли лишайника. Крыша одного дома, была полом для другого, вдоль стен вились узкие лестницы из того же камня и глины. Упасть с такой лестницы и переломать себе всё на свете, было легче лёгкого, перил тут никаких не было и в помине. Тут же поперёк улицы были растянуты верёвки, на которых сушилось бельё, в основном коричневого, линялого красного и черного цветов.