Пробуждение охотника
Шрифт:
Девушку звали Алена, она работала референтом, а по-русски — девочкой на побегушках, у какого-то аристократишки, который не нашел ничего более умного, чем послать ее в ночи за дозой. Ачотакого? Я проводил беднягу, все еще дрожащую от пережитого, до машины, которую ей хватило ума оставить за пару кварталов от злачного места. Маршрут я постарался выбрать подальше от возможных камер в цыганском замке. Она попыталась уговорить меня поехать с ней, но я отказался прежде всего из-за того, что я не был уверен, что смогу вернуться обратно без денег и не разобравшись в их гаджетах и всяческих бытовых мелочах.
А
По дороге к пепелищу я произвел ревизию запасов ликвора, постаравшись заодно вспомнить динамику. То, что я придушил часового, принесло мне немного энергии, но заметно меньше, чем убийство каждого из прочих членов банды. Затянувшийся поединок с громилой не дал мне больше прочих, так что отчаянно превозмогать явно необязательно, ликвору важен результат. Максимальный эффект дало быстрое убийство главаря, а хищником он вонял гораздо сильнее прочих, хотя бедных заблудившихся деток в банде не было.
Можно было сделать выводы — милосердие полезно для души, но не слишком прибыльно. Убивать быстро также выгодно, как и в бою не на жизнь, а на смерть, ликвору абсолютно все равно, насколько тяжело мне далась победа. Мой опыт в прошлой жизни эти постулаты охотно подтверждал. Важно одно — у хищника должны быть руки в крови. Другого критерия законности добычи я придумать не смог.
Ладно, первым делом надо поговорить со спящей красавицей, если оно конечно еще не проснулось и не смылось в туманной дали. И не стоит при допросе светить своей красивой физиономией. Энергии после боя прибавилось, я подумал, кого бы использовать в качестве маски, и не придумал никого лучшего, чем французский комик Луи де Фюнес. По крайней мере он тоже щуплый, то есть не придется играть с массой тела, ну и смешной, особенно когда сердится. А я был очень рассержен. Я представил комика вместо себя, зеркала. Лысый, вертлявый, забавный. Старый, не припомню у него «молодых» ролей. Росточка, судя по фильмам, маленького, но все равно будет таким же, как мой дрыщ. Я просто не справлюсь, если придется сильно изменять свою фигуру. И одет он будет в дешевый деловой костюм.
Проверить метаморфозу я никак не мог, ну не было здесь зеркал! Пришлось довериться ликвору, который, кстати, вякнул что-то ободряющее: типа, не дрейфь, все путем.
Последний выживший гопник пребывал в отключке, пришлось его будить нежными похлопываниями по щекам. Для создания контекста и роста взаимопонимания пришлось схватить дурня за горло, чутка прижав воздушные пути.
— Тише, мой маленький друг! Не заставляй тебя убивать. Кивни, если понял. Отлично!
Я слегка ослабил хватку, чтобы молодой человек немного подышал.
— Вы работали на цыган?
Часовой попытался что-то прохрипеть, но потом просто отрицательно повертел башкой.
— Так что же вы тут делали?
Парень наконец справился с голосовыми связками.
— Тут зачотно маячить! От черномазых лохи часто лед выносят, милое дело отжать!
— Ясно. Вы на тачке приехали, или со станции гуляли?
— На чем?
Начались трудности
— Вы приехали на машине?
Утвердительно кивает, машет рукой типа машина осталась где-то в той стороне.
— Там кто-то дежурит?
— Не, все здесь. Колеса — говно, никто не позарится.
Я внимательно посмотрел на бедняжечку-гопника. У пятерых отморозков, что лежали внутри сгоревшего дома, руки были по локоть в крови, ликвор чувствовал это абсолютно точно. Сомнений не было в том, что, если бы я не вмешался, Алену ждала бы страшная участь.Я в прошлой жизни видел женские тела истерзанные, изнасилованные. Их убийство не оставило на моей совести ни пятнышка. То же относится и к ублюдкам, устроившим лагерь смерти в доме отдыха.
Но другая сторона моего сложного и не слишком стерильного жизненного опыта — я не питал мещанской классовой ненависти к «генералам песчаных карьеров». Парни зачастую становятся гопниками просто потому, что другого пути у них нет. Равно как не нашлось человека, давшего своевременный пинок в сторону разумного-доброго-вечного.
И парнишка, которого я сейчас крепко держал за горло, не выглядел таким же чудовищем, как его дружки. И ликвор дышал в его сторону ровно — травоядным юный гопник не был, но и отморозком еще не стал.
Я никогда не был ни наемным убийцей, работавшим исключительно за деньги, ни маньяком, получающим удовольствие от смертей и страданий окружающих. Да, многое изменилось после моей смерти. Теперь убийство — потребность моего организма, как бы ни ужасно это звучало. Но это не значит, что я непременно стану новым Чикатило. Раз уж так все сложилось, я скорее стану Декстером, подобных чикатил устраняющим.
Я внимательно посмотрел на ужасного гопника, трепетавшего в моей руке.
— Жить хочешь, герой?
Гопник пробормотал что-то утвердительное.
— Я дам тебе шанс. Если будешь меня слушаться и не начнешь дурить, я обещаю, что сохраню тебе жизнь. И даже не искалечу. Интересует?
Гопник старательно закивал, хотя, это у него не слишком получилось. Но усердие я оценил.
— Сейчас мы пойдем к вашей тачке… Да-да, к колесам. Идем тихо, в обнимку, как приятели. Шаг вправо, шаг влево, прыжок на месте и уж точно переход с шага на рысь считаются побегом. Сам не заметишь, как окажешься в компании своих дружков. Все ясно? Ну вот и славно!
Я отпустил «конвоируемого» на несколько секунд и помахал перед его лицом ножом, отжатым у его приятеля. Чтобы не вводить парня в соблазн сверкнуть пятками — догоню же, и придется убивать, а жалко, и нужен он мне, — прихватил свободной рукой сзади за шею. Сжал достаточно сильно, щенок должен чувствовать крепкую руку на загривке.
И мы пошли к машине. Я ждал, что на месте нас ждет засада, все же нормальное планирование операции предполагает водителя за рулем, готового в любой момент рвать шины. Но нет, мой ручной гопник не обманул, никого там не было. Я посадил парня за руль, усевшись сзади и приложив лезвие к его горлу. В такой комфортной дружелюбной обстановке мы вернулись к пепелищу, припарковавшись за углом — подальше от камер цыганской крепости. Это годилось для моей задумки, потому что стен у сгоревшего дома по сути и не было. Мы и встали около особо крупного пролома.