Пробуждение Оливии
Шрифт:
По окончании моей речи на кухне воцаряется неловкая тишина, а затем Уилл встает из-за стола и уходит. Дороти выглядит скорее ошеломленной, чем рассерженной, но точно я не могу сказать. Все-таки из-за меня ее сын только что ушел из дома.
– Извините.
Она обращает взгляд на меня, ее лицо такое уставшее. Впервые за все время нашего знакомства она действительно выглядит на свой возраст.
– Не стоит, – отвечает Дороти. – Думаю, ему нужно было это услышать.
Но если это на самом деле так, не совсем понимаю, почему у нее такой несчастный вид.
Когда
Мне требуется немало времени, чтобы заснуть, пока я прислушиваюсь и жду, когда откроется входная дверь. Вне всяких сомнений, я буду бегать во сне этой ночью, и впервые в жизни это не связано с соревнованиями, или с моим братом, или с чем-то еще, что случилось со мной давным-давно.
Это связано с парнем.
Глава 43
Уилл
Я сажусь в машину и гоню во всю мочь, словно это позволит мне каким-то образом отгородиться от того, что сказала Оливия. Вот только это не поможет, ведь она была права. Каждое чертово слово из ее уст было правдой.
Моя проблема не столько в том, что мне не нравится Джессика; на самом деле я до ужаса не хочу видеть Джессику. Я боюсь увидеть ее у себя в кабинете, в своей квартире или в ее, или на ферме, хотя проблема не в ней. Кроме того, ничто не заставляет меня стремиться к ней, скучать по ней, думать о ней, когда ее нет рядом. Все эти ночи, которые я провел на мамином диване, я думал об одной девушке, но этой девушкой была не Джессика.
Я зол на Оливию за то, что она указала на это, а также зол на себя за то, что не замечал раньше. Я разворачиваюсь и еду назад, а затем сажусь на крыльцо маминого дома, обхватив голову руками, и меня захлестывает осознание того, насколько печально обстоят дела. Джессика никогда меня не интересовала. Она была просто очередной тщетной попыткой угодить моему отцу – попыткой, предпринятой слишком поздно.
Я принял на себя заботы о ферме, как он и хотел. Стал встречаться с девушкой, которую он для меня выбрал. Потратил два года на искупление, словно мог таким образом показать ему, что чертовски сожалею о той чуши, которую я ему наговорил, и о том, что позволил ему взваливать на свои плечи такую ношу, ни разу не предложив своей помощи. Вот только похоже, что покаяние высасывает из меня жизнь, и при этом оно не вернет мне отца.
Только я встаю с крыльца, как дверь распахивается. Я бросаюсь вперед, проклиная себя за то, что не зашел внутрь раньше, и едва успеваю схватить Оливию, прежде чем она сбежит по ступенькам. Она кричит, бьется, но в конце концов оставляет борьбу, падая мне на грудь с последним слабым вскриком.
Я отношу Оливию в ее комнату. Забавно, что я здесь вырос, но за столь короткий срок она стала комнатой Оливии. Теперь это всегда будет ее комната, даже когда ее здесь больше не будет.
Я укладываю девушку на кровать, однако она продолжает метаться, так что я ложусь
Как только она успокаивается, я начинаю отстраняться, однако она перекатывается ко мне. А затем, не открывая глаз и даже не просыпаясь, она приподнимает голову и целует меня.
Мгновение я бездумно тону в своих чувствах, желая лишь этого и чтобы оно не прекращалось. Все, что я осознаю, – это мягкие губы, тепло, гладкая кожа, ощущение того, как ее тело выгибается навстречу моему, – и я отчаянно жажду большего.
Я прихожу в себя секунды спустя, но явно недостаточно быстро, учитывая, что мои руки оказались на ее талии и я почти лежу на ней. Оливия все еще крепко спит, а я на грани… Не знаю чего. Я вылезаю из постели, выхожу из ее комнаты и опускаюсь на диван, снедаемый чувством вины, однако даже оно не способно пересилить мое желание вернуться и проделать все это снова.
Я мечтал о том, что сейчас произошло. Обычно, когда получаешь желаемое, испытываешь благодарность, но про меня так нельзя сказать. Потому что теперь, когда я едва успел почувствовать, каково это, мне предстоит провести всю свою жизнь, осознавая, чего я лишен.
– Такое чувство, что без нее здесь чего-то не хватает, – говорит моя мама на следующий день, протирая стол. – Дом кажется пустым.
Мне не нужно спрашивать, кого она имеет в виду, но я все равно не собираюсь с ней соглашаться. Пусть даже это и правда. Я хватаю пачку квитанций и усаживаюсь на диван.
– Тебе виднее.
– Уилл, порой лучше честно признаться в чем-то самому себе, чем притворяться, будто этого нет, – мягко советует мать.
Я протираю глаза рукой. Неужели настолько очевидно, что я к ней испытываю?.. Видимо, так и есть.
– Хочешь, чтобы я признал, что она мне нравится? Хорошо, признаю. Нахожу ли я ее привлекательной в том смысле, в котором не должен? Да, полагаю, еще с того самого дня, как впервые встретил ее. Вот. Я выложил все, как есть, и от этого ничуть не легче.
Мама откладывает тряпку в сторону и поворачивается ко мне.
– Если она тебе так сильно нравится, тогда почему ты все еще с Джессикой?
Я тяжело вздыхаю.
– Я думал, мне лучше подождать до Дня благодарения, так как она уже сказала своим родным, что не приедет к ним. Однако это все здорово усложнит…
Иногда я думаю, что до сих пор удерживался от того, чтобы не испортить все еще больше, лишь благодаря тому, что у меня есть девушка. Я слишком часто бываю рядом с Оливией и продолжаю попадать в такие ситуации, когда мне было бы так легко совершить ошибку, – как, например, прошлой ночью. Но обо всем этом я не могу сказать своей матери.
– Я много времени провожу в компании Оливии, – заключаю я, надеясь, что она не заставит меня объяснять все по буквам.
– Тогда, может быть, тебе не стоит оставаться здесь перед соревнованиями. – Мама проходит через комнату и опускается в кресло напротив меня. – Конечно, я не смогу остановить ее, но Брендан смог бы.
Мои руки сами собой сжимаются в кулаки.
– Нет.
– Почему нет? – спрашивает она. – По комплекции он тебе не уступает и почти не уступает в скорости. Уверена, он бы с удовольствием ей помог.