Пробуждение Посейдона
Шрифт:
– Самолет Джеффри, - удивленно произнесла она.
– "Сессна".
Она высвободила руки от Ру и Кану, подошла к борту самолета, прикоснулась рукой к этой сверкающей белизне. Она почти ожидала, что он лопнет, как мыльный пузырь. Но это было по-настоящему. Он был холодным и твердым под ее ладонью, бесспорно настоящим.
Она дотронулась до крыла. Она подошла к передней части и погладила край пропеллера, как фехтовальщик, проверяющий остроту лезвия.
– Кто такой Джеффри?
– спросил Кану, отступая в тень крыла и разглядывая древнюю машину с немалым трепетом.
– Вам следовало
– Он был одним из нас. Ваш... что? Дядя? Двоюродный дедушка? Он был братом Санди. Вы сами разберетесь с этим.
– Я так и знал, что слышал это имя.
– Кану улыбнулся ей в ответ и продолжил свой сомнительный осмотр примитивного летательного аппарата.
– Это принадлежало ему?
– Это принадлежало ему, и даже в то время оно не было новым. Это пришло с нами издалека, с Земли. Аж из самой Африки. Это... старое. Глупо старое. Девятьсот лет. Может быть, и больше.
– Вы можете управлять им?
– Раньше я так делала, все время. Большую часть времени вопреки желанию моей матери - она думала, что я сломаю себе шею.
– И все же, - сказал Кану, - она позаботилась о том, чтобы вы это получили.
– Если бы ты собиралась сломать себе шею, ты бы уже сделала это, - сказал Ру.
– Вы можете разобрать его и упаковать в коробку?
– спросила она Малхи.
Малхи нахмурился в ответ.
– Вам это не нравится?
– Дело не в том, нравится мне это или нет. Я должна отправиться на Землю. С таким же успехом он мог бы вернуться вместе со мной. Вот где ему самое место, а не здесь.
– Я бы сказал, что это место здесь так же хорошо, как и где бы то ни было, - сказал Кану.
– Это не имеет значения. Это все еще может вернуться вместе со мной.
Он подошел и положил руку ей на плечо.
– Машина принадлежит этому месту. Ведь именно здесь она провела большую часть своего существования, не так ли?
– И?
– спросила она, щурясь от абстрактного белого сияния, создаваемого формой "Сессны".
– Вы тоже, - сказал он.
– Здесь, с танторами, Восставшими. Здесь, в мире, где вы родились.
– Он кивнул Ру.
– Вы оба. Это ваш мир, а не Земля. У вас есть работа, с которой нужно заканчивать. Вы нужны Крусиблу.
– Разве мы недостаточно сделали для Крусибла?
– спросила Гома.
– Чем больше вы делаете, тем больше в вас нуждаются.
– Это не имеет значения, - сказала она.
– Я должна вернуться. Ради Юнис.
Он убрал руку с ее плеча, заставил себя повернуться к ней лицом, его тон был твердым, но ласковым.
– Вы поклялись, по крайней мере самой себе, что позаботитесь о том, чтобы ее сердце вернулось в Африку.
– Да.
– Эта клятва может остаться в силе. Но я могу быть тем, кто отдаст сердце. В чем же в этом проблема? Это не значит, что я не член семьи. Это не значит, что мне нельзя было доверить выполнение взятых на себя обязательств.
– Он пристально посмотрел на нее.
– Так ли это?
– Конечно, можно. Но...
– И я все равно собираюсь туда.
– Но Нисса...
– начал Ру.
– Она полетит со мной. Земная медицина может быть, а может и не быть более продвинутой, чем та, что есть у них здесь, на Крусибле. У них могут быть,
– У вас не было бы никаких гарантий, - сказала Йефинг.
– Да, не было бы. Но если бы вылечить ее было легко, вы бы уже сделали это. Это за пределами того, что вы можете сделать - или за пределами того, что вы себе позволите. Не так ли?
– Есть препятствия, - ответила Йефинг исповедальным тоном.
– Но никто из нас не хотел так быстро разбивать ваши надежды. Все еще есть пути, которые предстоит изучить...
– И я ценю ваши усилия, ваши добрые намерения, - сказал Кану.
– Но есть еще одно соображение. Я должен вернуться на Землю. Дело не только в сердце Юнис. Я должен отвечать за себя сам.
Малхи сказала: - Не понимаю.
– Много лет назад, когда я покидал систему Земли, я использовал вооружение своего корабля против другого транспортного средства. Я убил человека. По крайней мере, одного. Его звали Евгений Корсаков. Мы были друзьями. Или, по крайней мере, коллегами. Я не видел перед собой другого выхода, но это не снимает с меня ответственности. Вы говорите, что договора об экстрадиции нет.
– Вы бы пошли добровольно, - подтвердила Малхи.
– У нас нет записей об этом преступлении, и Земля не знает, что вы вернулись к нам. Если вы решите остаться здесь, то нет причин, по которым вы не могли бы наслаждаться десятилетиями свободы.
– Но мне все равно пришлось бы смириться с этим.
– Кану улыбнулся им всем. Это была улыбка скорее мудрого и печального принятия, чем радости.
– Все в порядке. Я более или менее принял решение еще до того, как мы покинули медицинский комплекс. Как только появится корабль, я буду на нем. Возможно, они забыли о моем преступлении или решили простить меня за него. Какова бы ни была их точка зрения, я буду придерживаться ее. Я уверен, что они окажут мне милость и доставят Ниссу на Марс, а сердце Юнис - в Африку.
– Вы делаете это ради нее, - сказала Гома.
– Не потому, что вы не можете жить в ладу с самим собой. Но потому что она значит для вас больше всего на свете.
Кану нечего было на это ответить.
– Отлет корабля запланирован через несколько недель, - сказала Малхи, наконец нарушив молчание.
– Не будет никаких проблем разместить вас с Ниссой на борту, если вы этого пожелаете. Но у вас есть время обдумать свое решение.
– Спасибо вам, Малхи. Но я не собираюсь передумывать. Это то, что должно быть сделано. Кроме того, в этом нет ничего сложного. Земля - мой дом. Что бы ни ждало меня там, это то, чему я принадлежу.
– И он повернул свое лицо к Гоме, давая ей понять, что ей не нужно ни о чем сожалеть, ни раздумывать, ни сомневаться, ни дурно предчувствовать, что между ними все было хорошо.
– Там, где место Юнис. Я позабочусь, чтобы она вернулась домой. Это самое малое, что я могу сделать.