Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Зрение все еще было затуманено, он ощупью пробрался к саркофагу Ниссы. Капот аппарата покрылся каплями конденсата, а на медицинском дисплее появились следы оживленной мозговой деятельности. Она тоже выходила из спячки, но с небольшой задержкой по сравнению с его собственным пробуждением. Это произошло; никакие две физиологии не реагировали совершенно одинаково.
Кану умылся, и часть его дискомфорта начала ослабевать. Он поднялся на мостик, убедился, что сейчас корабль находится не в худшем состоянии, чем когда они ложились спать. Ремонтные работы шли в соответствии с графиком, хотя сделать еще предстояло многое.
Он
Затем он опустился на колени рядом с ее саркофагом и стал ждать возвращения к жизни.
– Там кто-то есть, - сказала Нисса.
– Люди, с машинами и оборудованием. Вещи, которые могут помочь нам починить твой бедный маленький сломанный звездолет.
– Мы вежливо попросим, - сказал Кану.
– Что еще мы можем сделать?
Они оба не спали уже несколько часов, оба чувствовали легкую слабость и измотанность, но в остальном спячка на них не повлияла. Нисса ела грейпфрут с тарелки, сидя в своем командирском кресле, в свободном одеянии и закинув одну ногу на другую. Ее волосы не успели отрасти между эпизодами спячки, и на голове по-прежнему виднелась лишь тень щетины.
На главном дисплее был представлен наилучший вид осколка, дополненный контурами и графикой, показывающими тепловые, композиционные и геоморфологические свойства.
Они получили ответ по крайней мере на одну из загадок, как только проснулись. Похожие на вулканы горячие точки, которые Кану заметил с середины системы, были свидетельством наличия инфраструктуры технологической поддержки - сигнатур систем выработки электроэнергии.
Энергии, которая все еще использовалась для чего-то.
Нисса была права: там должен был быть кто-то.
– Я хотела бы знать, что об этом думает Свифт, - сказала Нисса.
– Рано или поздно мы узнаем его мнение. Вероятно, это больше, чем мы хотим или в чем нуждаемся.
– Почему он держится в тени? Как ты думаешь, что-то не так с протоколом имплантации?
– Если бы я мог видеть его, но не тебя, я бы сказал, что так оно и было. Но я не видел ни шкуры, ни волоса Свифта с тех пор, как проснулся. Тем не менее, он здесь. Я уверен в этом. Я думаю, он просто позволяет нам немного побыть наедине.
– И при этом слушает все, что мы говорим?
– Он не может бороться с тем, кто он есть. Ты можешь, Свифт? Что ж, ты упускаешь все самое интересное, оставляя анализ нам с Ниссой, хотя, похоже, мы добиваемся прогресса и без твоего участия. Ты видишь эти горячие точки? Они лишь немного холоднее поверхности Глизе 163. Это лужицы отраженного и концентрированного солнечного света, собранные и направленные на поверхность осколка. Под этими горячими точками должны быть теплопередающие элементы, превращающие солнечный свет в энергию. Оптические элементы мы тоже нашли - все самостоятельно. Проследили траектории, идентифицировали четыре чрезвычайно тусклых инфракрасных сигнатуры, также находящиеся на орбите вокруг Паладина, но на большей высоте, чем осколок. Зеркала, Свифт - каждое несколько километров в поперечнике. Разве ты не впечатлен?
Никогда не было бы такого времени, когда хотя бы одно из зеркал не находилось бы в прямой видимости Глизе 163. Их функция состояла в том, чтобы собирать энергию звезды и концентрировать ее с предельной точностью на принимающих участках
Только тому, у кого нет собственной технологии Чибеса, могли понадобиться эти зеркала.
Когда они подошли еще ближе, общая форма и природа осколка стали более четкими. Он был неправильной формы, коричневато-черная глыба, испещренная кратерами и прожилками трещин. Он медленно поворачивался вокруг своей самой длинной оси, примерно раз в две минуты, как кусок мяса на вертеле. На одном его конце находилось глубокое, похожее на рот углубление. Как и трупы Хранителей, он, по-видимому, когда-то был частью какого-то более крупного тела - с другой стороны осколка от углубления по диагонали тянулась зловеще чистая, почти плоская поверхность. Возможно, он также столкнулся с защитой Посейдона или чем-то подобным, охраняющим Паладин.
Но это не учитывало признаков человеческого обитания. Среди кратеров и прожилок - даже на отвесной поверхности - виднелись отблески серебра и золота, расположенные линиями, сетками и скоплениями, а в узлах этих более ярких нитей было то, что Кану инстинктивно распознал как очень человеческую технологию причалов космических кораблей, сигнальных тарелок, воздушных шлюзов и доков для крупногабаритных грузов. Теперь выяснилось, что горячие точки представляют собой круглые решетки, составленные из пересекающихся крест-накрест стежков труб. Жидкость, прокачиваемая через эти решетки и нагреваемая излучаемой энергией, будет использоваться для приведения в действие электрогенераторов. После охлаждения жидкость можно было снова пропускать через решетки, и цикл повторялся бесконечно. Доки и причалы, хотя на них и отсутствовали видимые космические аппараты, объясняли, как должны были устанавливаться и обслуживаться спутниковые зеркала.
Кану уставился на изображение, сознавая, что у него снова больше вопросов, чем ответов. Как это могло случиться? Кто вывел эту штуку на орбиту вокруг Паладина?
Кто - если вообще кто-то - все еще пользовался этим?
– Я чувствовал, что требуется немного осмотрительности, - тихо сказал Свифт, - но я очень рад, что ты скучал по мне.
Теперь он был тут, стоял справа от них, сложив руки перед собой, как терпеливо ожидающий слуга. Это было больше похоже на то, как если бы Кану умудрялся не замечать его присутствия до этого момента, что подразумевало какое-то глубокое и умелое лечение его способностей ко вниманию.
– Я уж подумал, не заблудился ли ты в спячке, - сказал Кану.
– После того, как однажды пережил это? Нет, в этом не было никакой опасности. Однако я скажу вот что - это очень странная вещь - не быть сознательным. Быть - во всех смыслах и целях - мертвым. Не собирающим и не генерирующим информацию, холодным и неизменным, как вечность. Как вы, люди, живете с мыслью об этом, нависающей над каждым мгновением вашего прискорбно короткого существования?
– Мы не знаем, - сказал Кану.
– Мы просто продолжаем жить.