Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Нисса легко могла использовать свой корабль в качестве буксира. Они согласовали вариант, который предусматривал сближение с Паладином чуть более чем через одиннадцать месяцев, с запасом топлива для соответствующей коррекции орбиты на другом конце маневра. Не то чтобы это действительно имело значение, израсходовали ли они все топливо Ниссы: если бы они не смогли пополнить начальные баки "Ледокола", они все равно никуда бы не отправились.
Внутри более крупного корабля было трудно поверить, что вообще была произведена какая-либо коррекция курса. Разница в массах двух кораблей была такова,
Кану провел пару беспокойных дней, убеждаясь, что ремонтные системы работают должным образом. Когда он не был занят этим, то продолжал передавать свой опознавательный сигнал, на этот раз отправляя его через гораздо меньшую антенну "Наступления ночи". Он объявил о своем прибытии каждому очевидному телу в Солнечной системе; теперь он был готов рассмотреть что-нибудь крупнее камешка. Но сигнал по-прежнему оставался без ответа. Ему начинало что-то мерещиться в этом молчании: не простое отсутствие ответа, а нечто более зловещее, своего рода целенаправленное умолчание. Решение не говорить, преднамеренный и расчетливый отказ признать его присутствие.
– Возможно, тебе не стоит так удивляться, - сказала Нисса, когда его настроение снова начало портиться.
– Во-первых, это сообщение предназначалось не вам со Свифтом.
– Они могли бы, по крайней мере, оказать нам любезность и ответить, после всего того расстояния, которое мы преодолели.
– Важно не то, как далеко ты продвинулся. Это то, откуда ты пришел.
После этого делать было нечего, кроме как спать.
Кану еще раз просмотрел орбитальный переход и запрограммировал их саркофаги на пробуждение за несколько дней до окончания перехода. Это дало бы им время приспособиться к окружающей обстановке, предпринять новые усилия по установлению контакта и в целом оправиться от вынужденной остановки до прибытия в пункт назначения.
Он усыпил Ниссу, наблюдал, как саркофаг сам закрывается над ее телом, следил за медицинскими показаниями для плавного перехода в бессознательное состояние, а затем наблюдал за ее постепенным погружением в криогенную суспензию. Он прикоснулся рукой к прохладному боку гроба, испытывая сильное желание защитить ее. Он любил ее и хотел загладить вину за все зло, которое причинил ей, начиная с неудач в их браке и заканчивая недавними обманами относительно его намерений в отношении Европы и за ее пределами. Ему было бы очень приятно, если бы Нисса Мбайе снова начала видеть в нем хорошего человека.
Возможно, еще было время.
Почти не задумываясь, он запрограммировал такой же интервал сна в своем собственном гробу. Они проснутся вместе. Что бы ни таил для них осколок, они встретят это как партнеры.
И вот Кану снова подчинился холоду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Воздушный шлюз был расположен сбоку от самого большого купола, рядом с передающей башней. Это был шлюз большой вместимости с высоким потолком, достаточно большой, чтобы вместить большое транспортное
За шлюзом был пологий коридор, ведущий на нижние уровни. Юнис провела группу вдоль него на небольшое расстояние, пока они не добрались до запасной двери, расположенной в стене коридора. Это не был воздушный шлюз, но он явно был способен удерживать давление в случае выброса. Она открыла дверь и пригласила их войти.
Они вошли в какое-то жилое помещение с обшитыми металлом стенами и несколькими проходами, ведущими в разные стороны. Там был стол и несколько стульев, хотя их и близко не хватало для всех. Вдоль металлических стен располагались полки и шкафчики, а на полках была расставлена различная посуда и приспособления.
Юнис опустилась в самое большое кресло за столом, затем предложила остальным занять те стулья, которые были свободны.
– Нам не нужно садиться, - сказала Васин.
– Пока нет. Мы прошли долгий путь, и чего бы нам хотелось в первую очередь, так это объяснений.
– Невежливо не садиться, - сказала человек в скафандре.
– Но посмотри на меня! Называю тебя грубияном, а у самой даже не хватило элементарной вежливости снять шлем.
Она протянула обе руки, расстегнула какой-то защелкивающийся механизм на шейном кольце и сняла шлем с головы. Она положила его перед собой на стол и лучезарно улыбнулась им поверх короны.
Гоме не следовало удивляться - в конце концов, она видела лицо этой женщины в предыдущей передаче, - но передачу легко можно было подделать или подделываемое изображение. И все же перед ними было безошибочно узнаваемое лицо Юнис Экинья, исторического вымысла, поразительно реального и человечного вплоть до мельчайших деталей.
– Вот. Свежий воздух. Ненавижу воздух в скафандре. Всегда так было, с тех самых пор, как я отправилась в то долгое путешествие по Луне. Ну, а как насчет вас остальных? Вы что, так и собираетесь стоять там, как дураки?
Нхамеджо взглянул на показания своего наручного датчика.
– Воздух выглядит хорошим. Фактически, идеальный состав - никаких следов токсинов, судя по фильтрам. Я думаю, что мы можем спокойно снять наши шлемы.
– Нет, - сказала Васин.
– О, но я настаиваю, - сказала Юнис.
– Нет, правда. Я настаиваю. Если хотите получить от меня ответы, встретимся на моих условиях. Снимите свои шлемы. Я хочу знать, с кем имею дело.
– Беспокоитесь, что мы можем оказаться роботами?
– спросила Гома. Но она уже решилась на прыжок веры и протянула руку, чтобы расстегнуть свой собственный шлем.
– Гома!
– сказала Васин.
– Не делайте этого!
– Ты слышала ее. Мне нужны ответы. Если это то, что нужно, пусть будет так. Не думаю, что она потащила бы нас за семьдесят световых лет только для того, чтобы сыграть злую шутку с ядовитыми газами.
– Хорошая девочка.
Гома сняла шлем, и внутрь хлынул воздух. Он был холодным, но ни на запах, ни на вкус не вызывал подозрений. Она набрала в легкие побольше воздуха и стала ждать, когда проявится какой-нибудь вредный эффект.