Пробуждение Рафаэля
Шрифт:
Донна рада была поболтать о чем угодно, лишь бы поболтать.
— Да? Знаете об одной девочке? Она тоже не говорила, вообще — ну ни словечка, — пока ей не исполнилось восемь. Только писала, что хотела сказать, на грифельной доске, которую родители повесили ей на шею. И вдруг — бац! — Донна щёлкнула пальцами, — заговорила, когда никто не ожидал, правда заикалась.
— Это было кино, — сказала Флавия, — «Пианино».
— Нет, я вроде давно об этом слышала? От самой той девочки?
Продолжив рассказ, она почувствовала, что внимание аудитории слабеет, один Паоло по-настоящему слушал её. Парни постарше пялились на её грудь или заигрывали, болтая по-итальянски, с Флавией и её подружками,
— Ну, не важно. Так как у неё это получилось? Она не начала говорить, пока родители не отдали её в иезуитскую школу. Иезуиты научили её дышать по-другому… а потом она стала петь… Так о чем я… та девочка, вроде того как если нужно было что сказать, не могла выразить это словами, а только пением? То есть это было вроде чуда?
Она нервно затянулась сигаретой и выпустила ровное кольцо дыма; грудь её при этом поднялась и ещё туже натянула облегающую тенниску. Ходячая реклама размножения, подумала Шарлотта. Даже в таком виде, в кроссовках и лайкровых шортах, Донна смотрелась сексуально. Тут не было её вины, когда каждый журнал и каждая газета внушают женщинам, что можно одеваться как проститутка и всё равно ожидать серьёзного к ним отношения. Одни геи столь же вульгарны, но тех хотя бы меньше смущают исходящие от них сигналы. Секс — сила, красота — сила. Даже толстые, не первой молодости мужчины вроде Джона находят себе хорошеньких молоденьких девушек: этот закон в силе и сейчас точно так же, как во времена Рафаэля. «Но я завидую не молодости и не внешности Донны, — мысленно спорила с собой Шарлотта, — а её наивной североамериканской уверенности, что жизнь легко изменить к лучшему: можно научиться дышать, а потом петь! И возможно, — призналась себе Шарлотта, — возможно, я бы не прочь, чтобы кто-нибудь снова посмотрел на меня — хотя бы разок — взглядом, каким на неё смотрит Паоло».
Отведя глаза, она наблюдала за молодым священником в чёрной сутане с капюшоном, который вошёл в табачную лавку напротив и вскоре появился, куря сигару и держа в руке лотерейный билет. Когда он проходил мимо их столика, она узнала эти модные очки и сильный запах лосьона после бритья. Вчера он присутствовал при нападении на «Муту», как и полицейский из муниципальных в яркой белой портупее с белой же кобурой, не спеша проходящий мимо, который посмотрел на Донну долгим жадным взглядом. «Если посижу здесь подольше, — подумала Шарлотта, — то увижу всех актёров вчерашней трагедии, тех же актёров, только в других ролях». Она равнодушно прочитала имена на стоящем рядом памятнике жертвам войны, мужчинам Урбино, сложившим головы в Африке: АРКАНДЖЕЛИ Франческо, САНТИНИ Доменико, СПЕЗИ Пьетро, ТОРРИ Доменико… Мужчинам, погибшим за Муссолини, по крайней мере отдали должное.
Прислушавшись, Шарлотта поняла, что Донна рассказывает о том, как её допрашивали в полиции.
— Тот коп, он сказал, что фирма, через которую немая нанялась уборщицей, годами платила ей какие-то гроши — наличными, не отмечая в документах, так что она не значится в списке её работников. Никто не знает, где она живёт. Она просто приходит каждое утро и целый день там. Насколько известно, она не слышит, не говорит, не умеет писать. Никто не имеет представления, почему она набросилась на Рафаэля.
— Ты подумала, что она бросилась на картину, не на: графа? — спросила Шарлотта.
Девушка метнула на неё взгляд.
— Так, во всяком случае, показалось… я имею в виду — мне.
Когда Паоло отошёл купить сигареты, всё постепенно вновь перешли на итальянский, заставив Донну ещё острее ощутить одиночество. О, парни с удовольствием отпускали ей комплименты время от времени (и их подружки,
Ей хотелось крикнуть в ответ: «Я ничего не делаю! Я уже видела всю эту чушь!»
— Ты сама пишешь себе сценарии? — спросила Флавия.
— В основном это делают Джеймс и Шарлотта.
— Ты изучаешь материал? — Это подала голос подружка Флавии.
— Нет, этим занимается Шарлотта.
В других обстоятельствах Донна солгала бы, как часто делала, чтобы выглядеть умнее и интереснее. Но сейчас она не могла лгать, только не при Шарлотте.
— Шарлотта одна из ведущих?
— Нет.
Но Донна могла побиться об заклад, что той нравится это ритуальное унижение тупицы канадки. Донна слышала вопрос, который так и вертелся у них на языке: как же тебя взяли на эту работу? Ей хотелось завопить: «Я переспала с грёбаным исполнительным директором, а потом с грёбаным режиссёром, нет больше вопросов, парни? Я хочу сказать, теперь можете обсудить это!»
Шарлотта, очень чуткая к переживаниям отверженных, видела, что натянутая до предела, как её тенниска, улыбка Донны готова лопнуть. «С какой стати я должна выручать эту несчастную?» ~ спросила она себя. И всё же сказала:
— В сущности… в сущности, Донна вдыхает душу в мой… мой довольно академический текст. Она заставляет меня помнить, что Рафаэль прежде всего человек, а не объект изучения.
Этот незначительный акт милосердия был вознаграждён благодарным взглядом удивлённой Донны.
— Это очень мило с твоей стороны, Шарлотта! Единственное, чего бы мне хотелось, — это обладать твоим… твоим, ну понимаешь, умением проникать в предмет…
Шарлотта улыбнулась, несколько удивлённая тем, что Для разнообразия оказалась в положении Донны, и Донна быстро откликнулась и, умело изобразив на лице интерес, спросила, как продвигается работа над картиной Рафаэля. Шарлотта старалась отвечать не слишком сложно, чтобы Донне, с её уровнем знаний, было понятно, поскольку, несмотря на наивность её вопросов, видно было, что девушка прилагает большие усилия, чтобы чему-то научиться. Шарлотту изумило, что всё внимание Донны оставалось прикованным к ней даже после возвращения Паоло.
Когда Шарлотта наконец поднялась, собираясь уходить, луна стояла уже высоко, забавно театральная круглая луна, которая посеребрила кожу молодых людей и наполнила её ностальгией по собственным студенческим годам во Флоренции.
— Я пройдусь с вами, — сказала Донна.
— Я иду прямо в пансион.
Шарлотта не собиралась быть резкой, но она устала, хотелось принять ванну, перечитать свои записи об ущербе, нанесённом картине. Короче, на сегодня ей достаточно было вливания юной энергии, даже разговоров.
— Тебе нужен другой… — Она взглянула на Паоло, с лица которого исчезло всё недавнее оживление.
— Нет, правда, мне хотелось бы пройтись с вами!
Паоло открыл было рот, но поймал взгляд Фабио и ничего не сказал. С подчёркнутым безразличием отвернулся от Донны и принялся игриво болтать по-итальянски с одной из девушек.
Уходя с Донной, Шарлотта только теперь заметила пожилых мужчин в соседнем кафе и поздоровалась кивком.
Лоренцо, как и Паоло, провожал глазами Шарлотту и Донну, пока женщины не затерялись в толпе. Трое стариков согласились, что правильно сделали, организовав парня приглядывать за ними. «На случай, если придётся что-то предпринять».