Пробуждение Силы. Том I
Шрифт:
И всё же это практики, просто так их не убить, а я до сих ослаблен. Надо заканчивать быстрее.
Ферин резким выпадом едва не вонзает свой кинжал мне в глазницу. Его лезвие свистит рядом, оставив на моей щеке тонкую полоску.
— Мразь! — рычит он, продолжая размахивать оружием, но по движениям видно, что его специализация далека от коротких клинков.
Улавливаю ритм атак и в коротком окне заламываю его запястье, резко вскрыв его своим же ножом. Кровь щедро брызжет на мою одежду. Хватка Ферина разжимается, и его собственное оружие падает на
— Демон! — скулит оппонент.
Усиливаю давление на внешнюю сторону запястья, и сустав пронзительно хрустит. Надрывный вопль прокатывается по опушке.
Не отпускаю врага и вбиваю кулак, усиленный рукоятью ножа, прямо в чужое лицо. Пара быстрых ударов превращают его в кровавую кашу. Подсекаю ногу Ферина, роняя его на землю, и тут же вгоняю каблук в разбитую харю. Пытаюсь. Сапог топчет какой-то символ, а этого ублюдка выдёргивает из-под моей атаки Бэй.
Пока его товарищи пытаются оклематься, сам лидер группы кидается на меня. Его руки пусты, зато в теле бушуют ненависть и та чуждая мне тёмная энергия, так непохожая на привычную Ки.
В рукопашной схватке он лучше товарищей, но мной движет не жажда дармовой силы, не жадность и не страх смерти. Меня зовёт за собой путеводная звезда, взошедшая над столицей.
И это меняет всё.
После скупого размена ударами попадаю кулаком в челюсть, ломая кость и отправляя часть зубов прямо в глотку. В это время моя вторая рука вбивает короткий клинок ему в бок. Пытаюсь достать до почки, но, кажется, промахиваюсь.
Бэй отпрыгивает, сплёвывая моё угощенье и хватаясь за рану. Меж его пальцев обильно струится кровь.
— Объединённая техника! — кричит он, оглядываясь на товарищей.
Риго и Ферин едва стоят на ногах, но послушно начинают делать синхронные движения руками, отступая, как таракашки. Бэй держит дистанцию, и я сам иду в атаку. Рывком сокращаю дистанцию, перехватывая руку Ферина, что обходит меня справа. Одним резким движением выворачиваю сломанное запястье, прерывая его участие. Адепт верещит и замолкает, лишь когда мой нож входит ему в глотку по рукоять. Он отступает, неверяще царапая ногтями горло, и вместо слов раздаётся хриплое бульканье.
— Ты всё равно сдохнешь без лекаря, хватит трепыхаться! — лицо Бэя перекошено от ненависти.
— Ферин! — истерично орёт Риго.
Двое практиков синхронно бросаются на меня, стараясь зажать в клещи. С разворота бью локтем в рожу Риго, который, как дикая кошка, прыгает ко мне по дуге. Его ноги не успевают коснуться земли, как их хозяин делает прогиб назад, врезаясь затылком в грунт раньше, чем его обувь.
Бэй в последнем рывке бьёт меня раскрытой ладонью, и вновь я ощущаю чужую злую энергию, но уже внутри себя. Она прокатывается по телу, как волна мрака. Меня выворачивает и корёжит, зрение гаснет, слух теряется, но руки действуют сами по себе.
Перехватив кисть Бэя, дёргаю врага прочь от себя, ловлю чужую шею и с силой сдавливаю её. Ощущаю, как прижатый ко мне адепт дёргается, суча ногами. Нет уж. Мы в лесу, и это мой дом. Таким, как ты,
Картинка и шум возвращаются так же внезапно.
— Вороны — падальщики и потому не должны разевать клюв на медведя, — рычу я на ухо врагу. — А сейчас ты увидишь, как хозяин леса умеет обнимать.
Я выбрасываю Ки через предплечье, как тисками, резко дёрнув голову практика влево. Позвонки ломаются с тошнотворным хрустом. Бэй обмякает и с грохотом падает на землю.
Полученные раны и изнеможение догоняют меня. На долгий миг отключаюсь, но буквально силком привожу себя в чувство. Одна лишь воля заставляет меня встряхнуть головой и начать переставлять ноги.
Ферин валяется на спине, истёкший кровью. Риго что-то нечленораздельно мычит, скребя пальцами по земле. Пытается прийти в чувство. Нужно было стараться сильнее. Походя вбиваю сапог в его лицо, которое складывается под моей стопой, как глиняный горшок.
Сзади раздаётся еле слышное сипение. С удивлением обернувшись, замечаю каким-то чудом живого Бэя. Он пытается пошевелиться, бешено вращая глазами, но тело парализовано. Ни одна конечность не может сдвинуться. Когда я приближаюсь, адепт ещё пытается что-то промычать, но мне уже неинтересно. Всё, что надо было, он сказал прежде.
Кинжал находит себе пристанище в ямке между его ключицами. Кровь вытекает из изувеченного тела, а вместе с ней выходит тёмная пугающая энергия. На несколько секунд сумрачной дымкой она застывает над телом практика, но вскоре рассеивается, не выдержав солнечного света
Боль возвращается волнами, застилая глаза пеленой. Словно в сизом дыме от внутреннего пожара я бреду в сторону дерева с нашей поклажей. Ноги с каждым шагом деревенеют. Тело выдало всё, что могло, и даже больше. Я шагнул за пределы человеческих возможностей, и сейчас наступает расплата.
Дохожу и буквально падаю на походные сумки.
Чтобы отыскать несколько целебных пилюль и мазь в вещах Риго, у меня уходит непозволительно много времени. Сознание постоянно пытается отключиться, теряя фокус. Я прихожу в себя, когда солнце начинает клониться к закату. Всё такой же измождённый, разбитый, но живой. Дико саднит и чешется всё тело. Тупая боль мешает думать, но думать и не нужно. Только есть.
Голод заставляет выпотрошить чужие пожитки до последней крупицы. Вяленое мясо, грибы, ягоды и орехи — вот весь мой скудный рацион.
Я иду, сестрёнка. Только жди!
На восстановление уходит несколько дней. Чтобы вернуться в столицу пешком потребуется уйма времени, а плестись, как дряхлая кляча, сейчас нет никакого смысла. Однако сменить место стоянки всё же приходится. Кто знает, сколько практиков замешано в подобных ритуалах? Да и дикие звери могут заглянуть на запах падали.
К тому же, меня всё сильнее терзают сомнения в их принадлежности к секте. Не слышал, чтобы Солнечные Вороны занимались подобным. Если они не наврали о своём членстве, то дела у меня обстоят ещё хуже. За погибших товарищей будут мстить.