Пробуждение страсти
Шрифт:
— Вы хотите сказать, что утром мы сделаем еще одну попытку?
— Именно так.
К тому времени, может быть, она придумает, как с достоинством выйти из этой ситуации.
— Итак, вы думаете, что утром мы увидим друг друга в ином свете?
— Можно только надеяться.
Он подошел к ней поближе и наклонился так, что она ощутила его дыхание на своем лице.
— Я не цветок, который раскрывается с восходом солнца, мисс Джеймс. Вы и утром увидите то же, что видите сейчас. Завтра и послезавтра будет так же. Вас это пугает?
Она
— Точнее, мне просто досадно. Если вы поцелуете меня, я закричу.
— Что заставляет вас думать, что я собираюсь вас поцеловать? — прошептал он, касаясь ее губ.
— То, что вы мужчина, мистер Баррет. И, по-видимому, худший из них.
Он склонился к ней, глядя на ее губы и дыша ей прямо в лицо. Она не знала, что она сделает, если он поцелует ее.
Наверное, она просто упадет и умрет, прямо здесь, у его ног. Силы ее иссякнут, как у слабой женщины, которой она оказалась на самом деле.
Как раз в тот момент, когда она решила повернуться и убежать, он отступил назад.
— Увидимся утром, мисс Джеймс. Может быть, за это время вы хорошо подумаете над тем, что было сказано сегодня.
Он повернулся и зашагал вверх по тропе, прежде чем у нее появилась возможность ответить и даже прежде чем она сумела подумать об ответе. Она не знала, что делать. Она не сможет провести две недели неизвестно где с этим сумасшедшим. Но она также не может отказаться отменить своего решения уехать. И при этом она знала, что никогда не сможет убедить отца найти ей другого сопровождающего, как бы ни просила его об этом. Что касается Эда Джеймса, то он убежден, что Макс Баррет — самый надежный человек. Другого варианта нет. Она и шериф Баррет связаны друг с другом — независимо от того, нравится ей это или нет.
На следующее утро Баррет вошел в кухню, когда Саманта готовила завтрак. Его волосы были взъерошены, рубашка неправильно застегнута, он был без ботинок и даже без носков.
К ужасу Сам, его большие широкие ступни произвели на нее такое же впечатление, как и его большие руки. Она теряла рассудок. Другого объяснения не было. По какой еще причине вид больших, омерзительных мужских ног мог так привлекать ее.
Он поздоровался и сел за стол.
— Я давно не ел ничего домашнего.
Саманта сняла сковороду, все еще пытаясь отвести взгляд от его ног, и подошла к столу. Ее рука дрожала, когда она накладывала ему яичницу. Затем она поспешно вернулась к плите.
Несколькими минутами позже послышалось знакомое постукивание отцовской палки, и он появился в кухне.
— Черт возьми, что это? — спросил Эд Джеймс, глядя в тарелку шерифа Баррета.
— Я думаю, что яйца, — ответил шериф.
Саманта посмотрела в его тарелку и, к своему ужасу, обнаружила, что она подала ему на завтрак сырую яичную массу.
— Послушай, Сам, не кажется ли тебе, что яйца не мешало бы сначала поджарить?
Она схватила
— Мне хотелось бы, Баррет, чтобы перед отъездом ты попробовал нашей форели, — сказал он. — Моя проклятая нога не позволяет мне даже подойти к реке, поэтому, если не возражаете, вы с Самантой днем наловите рыбы для ужина.
— Нет! — закричала Саманта, прежде чем осознала, что она говорит.
Мужчины посмотрели на нее с изумлением.
— Я… я хотела сказать, что я всегда ловила рыбу одна. Ты знаешь, что я хорошо это делаю, папа.
— Саманта, нам нужно много рыбы, чтобы хватило на троих. Ты столько не донесешь.
— Я сделаю это в два приема. — Она выглядела глупо, но сейчас это ее не беспокоило. Она старалась сделать все возможное, чтобы не оставаться с шерифом Барретом наедине.
Отец нахмурился и повернулся к шерифу.
— Не возражаешь пойти с ней, Баррет? Саманта знает хорошие места.
Макс Баррет смотрел на нее, и Саманта, затаив дыхание, ждала, что он найдет какой-нибудь предлог, чтобы отказаться. Но вместо этого она услышала:
— Эд, чтобы попробовать домашней форели, я готов сделать все что угодно.
Глава четвертая
Саманта достала банку, насадила зерно на крючок и забросила удочку. Это утро было самым долгим в ее жизни. В глубине души она чувствовала, что ей хочется отправиться с Барретом на рыбную ловлю, но в то же время приходила в ужас от мысли, что будет с ним наедине.
— По-моему, вы используете зерно?
Вздрогнув, Саманта посмотрела на него. Он сидел на скалистом берегу, мягкий бриз играл его волосами, откинув их со лба, и она подумала, что, возможно, их стычка ночью была лишь плодом ее воображения.
— Это лучше, чем черви.
Он улыбнулся.
— Вы это точно знаете?
— Конечно.
— Я думаю, что вы слишком увлекаетесь рыбалкой.
Чтобы спрятать улыбку, она отвернулась и стала следить за удочкой.
— Рыба лучше клюет на зерно.
— Понимаю… А что, она клюет лучше, когда на нас брюки?
Она взглянула на свои коричневые брюки.
— Не представляю. Я никогда не удила в платье.
— Сегодня как раз подходящий день попробовать.
Странно, что он говорит это. Она взглянула на него, но он уже отвернулся к своей удочке.
— У вас возникают проблемы, когда вы видите женщину в брюках, мистер Баррет?
— Только тогда, когда они такие же узкие, как и мои.
Саманта взглянула на его тесные брюки из оленьей кожи и удивилась, что они до сих пор не лопнули по швам.
— В этом с вами трудно тягаться.
— Что?
— Почему бы вам самому не попробовать как-нибудь порыбачить в платье и на себе испытать, насколько это удобно? Как думаете?
— Даю вам слово попробовать.
Саманта заулыбалась, представив его в зеленом муслиновом платье с широкой оборкой.