Пробуждение тьмы
Шрифт:
Как хорошо, что Аня не связана со всей этой призрачной фигней. С ее нервами она давно легла бы в психушку.
Но она кое-что теряла. Как и мама. Видеть душу отца, чувствовать его присутствие.
— В следующее воскресенье будет восемь месяцев, как не стало папы, — после минутного молчания сказала Аня.
Я немного склонила голову вбок.
— Да. Я помню. Поедем на кладбище.
— Ага. Испечешь рыбный пирог?
— А ты хочешь?
— Да. Он у тебя вкусный получается.
В груди потеплело.
— Хорошо, — я грустно
В квартире вновь воцарилась тишина.
Я теребила в своей руке медальон и услышала сверху щелчок. Аня открыла дверь, и я поднялась с пола. Взглянув на ее покрасневшее лицо, я заметила две кривые дорожки слез.
— Успокоилась?
Аня кивнула и шмыгнула носом.
— Давай убираться?
— Давай.
Мы можем сколько угодно причинять друг другу боль. Словами, поступками. Но что бы ни происходило, не сможем существовать по отдельности, потому что мы семья.
ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА
Вечером после репетиции группы Кости, на которую он уговорил меня прийти, мы прогуливались по набережной Эхо. От воды веяло холодком, и небо приобрело оттенок паршивой погоды. Костя, как истинный джентльмен, предложил мне свою кофту, когда услышал стук моих зубов друг о друга. Я не смогла отказаться от столь щедрого жеста, несмотря на то, что утонула в вещи с головой, потому что просто дьявольски замерзла.
Костя напевал мотив песни группы The Neighbourhood «Sweater Weather», разглядывая клубящиеся тучи, в то время как я плелась рядом и слушала его, уткнувшись носом в воротник толстовки и пытаясь согреться. Черт меня дернул надеть джинсовую юбку.
— Как дела дома? — покончив с пением, поинтересовался Костя.
Из-за того, что я шла с низко опущенной головой, то чуть не врезалась в двух громко хохочущих подруг. Но благо внимательный Костя вовремя отдернул меня в сторону, схватив за талию, столкновение удалось избежать.
— Внимательнее нужно быть, Евгения, — шутливым, нарочито строгим голосом посоветовал он, все еще прижимая к себе.
Даже сквозь толстовку его пальцы казались обжигающими.
Я не понимала глаз, потому что жутко покраснела, и если сейчас посмотрю на Костю, то он увидит мое смущение.
— Спасибо, — промямлила, отодвигаясь от него.
Костя издал вздох огорчения и убрал от меня руки.
— Да не за что.
Я должна поговорить с ним. Прогулка вдвоем по набережной — лучший способ внести ясность в наши отношения. Неизвестно когда представится еще одна такая возможность обсудить в спокойной обстановке, где никто не влетит с очередным шокирующим известием о чьем-нибудь убийстве, или типа того.
Я внезапно остановилась у черного кованого ограждения.
— Кость, давай поговорим, — сказала это, глубоко вдохнув влажный воздух и представив, будто это мое мужество.
— Ты не видела больше душу своего отца? — почти одновременно со мной проговорил Костя, встав рядом.
Я рассказала
Костя наклонился вперед и оперся локтями об ограждение. Его зрачки дико пульсировали, а на лице застыло выражение тревоги. Возможно, он почувствовал, что я настроена серьезно, и это испугало его.
— Нет, — ответила я на вопрос. — Надо поговорить, Костя.
— Ты же понимаешь, что твой папа не может долго находиться в мире живых? — он задергал коленкой. Точно нервничает. Причем сильно. А еще пытается увильнуть от разговора, который я не решалась начать очень долгое время.
— Понимаю, — я опустила взгляд к непоколебимой водной глади реки, делящей город на две части.
— Он сойдет с ума, если не отправить его обратно, — Костя не пытался смягчить тон, говоря это.
— Знаю, — я устало прикрыла глаза.
Его слова вернули в мою душу смуту. Я отлично понимала, что пребывание папиной души среди живых лишает его чистого рассудка, и риск растет с каждым днем. В первую очередь страдает он, ведь нелегко находиться среди тех, кто не чувствует тебя. Его оболочка потемнела, что свидетельствовало о запущенном процессе, который может стать необратимым, если вовремя не вмешаться.
Я хотела ему покоя. Я хотела, чтобы он перестал страдать.
Но отпускать папу, вновь обретя, пусть и не живого…
— Я не знаю, где искать его, — тихо промолвила я. — Папа больше не приходил.
— Как только появится… — Костя обратил на меня неотступный взгляд.
Я перебила его кивком.
— Я заберу его душу.
Сделаю это, как бы тяжело ни было.
— Насчет того, о чем ты хочешь поговорить, — откашлявшись, Костя развернулся ко мне, и я неосознанно сделала то же самое. — Слушай меня внимательно, Женя, и не перебивай, ладно?
Он взял мои ладони и крепко сжав в своих. Я ощутила свое яростное сердцебиение в ложбинке между ключицами.
— Я не мастер красноречиво выражаться, так что скажу, как умею, — Костя уверенно смотрел мне в глаза.
О мой бог.
— Я обещал тебе не говорить одни слова до тех пор, пока ты не будешь готова услышать их. Но дело в том, что с каждым днем жизнь становится все увлекательнее, — с его губ слетел невеселый смешок, — и я просто чертовски сомневаюсь, что в ближайшее время все утихомириться. Поэтому я скажу сейчас, чтобы перестраховаться. Вдруг, я умру, или что-то вроде того.
— Дурак, — прошептала я.
Костя нежно улыбнулся.
— Я люблю тебя, Женя.
Я поразилась, с какой простотой он сказал об этом.
Впервые в жизни парень признался мне в любви.
Мой лучший друг…
Бесконечное множество раз я читала в книгах о замирающем времени, остановке сердца и неспособности дышать, когда главной героине признавались в любви. Но со мной не произошло ничего из перечисленного.
Может, я какая-то неправильная? Или это потому, что я не испытывала ответных чувств?