Пробуждение

Сидоров Юрий Викторович

До слуха Мелешкина, задумавшегося о жизненных перспективах дочери, стали долетать фразы из разговора жены с Виктором. Карпунцова интересовали малейшие детали ее общения с Лешкой. Виктор не скрывал, что очень сильно волнуется.

Мелешкин подумал, что самое лучшее сейчас – это быстрее поехать в клинику и тем самым сократить время терзающего душу ожидания.

– А не пора ли нам в путь? – Дожевывая картошку, Артем обвел взглядом жену и Карпунцова. – В народе говорят: хуже нет ждать да догонять.

С предложением Мелешкина они сразу согласились, начали двигать стульями, носить посуду на кухню, упаковывать гостинцы для Меженска. Сам

Артем таскал собранные Людой еще накануне пакеты, сумки и сверточки в багажник. Наконец, убедившись, что ничего не забыто, и оставив на столе подробную Людмилину инструкцию для дочери, что где находится и что надо купить, тронулись в путь.

* * *

Вахтер на КПП в клинике без препятствий пропустил внутрь Мелешкина с женой, благо их физиономии уже примелькались, а вот Виктора тормознул:

– Товарищ, постойте, вы у нас кто будете?

Виктор, намеревавшийся вслед за четой Мелешкиных пройти через турникет, остановился и с некоторой степенью недоумения в голосе представился:

– Я – Карпунцов.

– Карпунцов у нас в палате номер сорок пять лежит, – то ли съязвил, то ли действительно не понял вахтер.

– Я брат Алексея, старший. – Виктор достал из кармана паспорт и протянул его.

– Подождите, – вмешалась Людмила, – я же еще вчера говорила, что сегодня к Алексею брат приезжает.

– Вчера не я дежурил, а сменщик мне ничего не передал. – Вахтер изучил паспорт Виктора, тщательно пролистав все странички, даже пустые, и вернул его хозяину. – Проходите. Вы сначала к Ивану Петровичу загляните. Он как раз еще на месте, потом куда-то ехать должен, как мне секретарша говорила.

– Хорошо, так и сделаем, – ответила за брата Людмила.

В приемной перед дверью директорского кабинета – а Померанцев, с тех пор как стал исполняющим обязанности директора, часть дня проводил здесь – вертелась на кресле секретарь Лина. Она разглядывала в зеркальце результаты нанесения туши на ресницы. Дверь из коридора в приемную была открыта, и Лина не успела спрятать зеркальце и тушь в косметичку. Лицо ее от смущения покрылось краской, но Карпунцов с сестрой не обратили на секретаршу никакого внимания. Мелешкину же захотелось рассмеяться, но он сдержался, решив, что Лина может обидеться. В результате Артем лишь заговорщицки подмигнул девушке и получил в ответ благодарную улыбку.

– Иван Петрович, – Лина сняла трубку селектора, – пришли родственники Карпунцова.

Выслушав в трубку короткий ответ начальника, она рукой показала на дверь директорского кабинета и снова потянулась к зеркальцу.

Мелешкин взял инициативу в свои руки, первым подошел к двери и постучал. Услышав приглушенный голос Померанцева, Артем рывком потянул ручку на себя и переступил порог.

– Артем Иванович, здравствуйте, рад видеть! – Выходя из-за стола, главврач подал Мелешкину руку.

Пока обменивались рукопожатиями, Виктор с Людмилой тоже успели очутиться внутри. Померанцев поздоровался с Виктором и, усадив всех за гостевой столик у окна, тихо заговорил с Карпунцовым. Поскольку Виктор редко приезжал в клинику, а последние несколько лет вообще не заходил, главврач его знал плохо.

– Ладно, Виктор Васильевич, – резюмировал Померанцев, обращаясь к Карпунцову, – идемте к вашему брату. Да не волнуйтесь вы так! Все будет хорошо. Алексей вас ожидает, мы его предупредили. Юношей он вас увидеть не надеется, уже начал привыкать, что все кругом весьма… хотел сказать – постарели, но

не будем о грустном… давайте так скажу – весьма изменились. Идемте!

Все вместе поднялись на четвертый этаж. В коридоре виднелся один из санитаров, восседавший на стуле около сорок пятой палаты с какой-то потертой книжкой в руках. Увидев Померанцева, он смутился, вскочил на ноги, спрятал книжку за спину и с виноватой улыбкой вытянулся во весь свой немалый рост.

Иван Петрович ограничился укоризненным взглядом, открыл дверь палаты и пропустил вперед себя Виктора.

– Раз-два, раз-два, сжимайте мячик пальцами и одновременно сгибайте руку, – раздавались команды молодого человека в распахнутом белом халате, ухитрявшегося одним глазом смотреть на стоящего перед ним пациента, а другим наблюдать за стрелкой зажатого в левой руке секундомера. Алексей послушно выполнял упражнения, он раскраснелся и учащенно дышал.

Мелешкин, остановившись у двери, наблюдал за братьями. Губы Виктора то открывались, то снова плотно сжимались. Казалось, он хотел что-то сказать, наверное, позвать Лешку, но не решался. Тот же находился к входной двери спиной и еще не успел повернуться и увидеть пришедших.

Виктор двумя быстрыми шагами подошел, почти подбежал к брату и приобнял сзади за плечи:

– Лешка! Вот мы и встретились, братуха!

Карпунцов-младший резко обернулся и застыл. Шарик, которым он тренировал кисти рук, выпал и покатился под кровать. Молодой человек в распахнутом белом халате отработанным движением ноги остановил движение шарика, нагнулся и положил его себе в карман. «Странно, – с недоумением подумал Артем, – почему я за этим шариком наблюдаю?» Он перевел взгляд на Карпунцовых, пристально вглядывавшихся друг другу в лицо.

– Братка, это ты? – со слезами в голосе наконец произнес Алексей.

– Я, Леша, я. – Плечи Карпунцова-старшего заметно задрожали. – Что, старый стал? Но я же, братуха, старшенький, мне и положено таким быть.

– А мать с батей приехали? – Алексей оглядел всех глазами, в которых поселилась робкая надежда. – И Манюська с Сережкой тоже?

Артем увидел, как Виктор оторвал взгляд от брата и беспомощно оглянулся сначала на Людмилу, потом на него. И дома за столом, и в машине, пока ехали в клинику, они так и не смогли решить, как правильно отвечать на вопросы насчет бати и Маши с сыном. Что лучше: тянуть как можно дольше или пора сказать горькую правду? Помочь советом могли только врачи. Но даже Померанцев, которому Артем задавал этот вопрос и при жене, и наедине, колебался. Представлений об особенностях психического склада пациента ни у кого в клинике не было. А за три прошедших дня нельзя было сделать достоверных выводов. Все могло повернуться совсем не так, как представлялось. Никто не мог спрогнозировать, как пациент может повести себя после длительной летаргии, уж очень редко она случается.

Мелешкин ощущал, что бремя принятия решения, скорей всего, ляжет снова на него. Правда, сейчас появился Виктор, и, когда взгляд Карпунцова-старшего сделался немигающим, Мелешкин понял, что Виктор принял решение. Возможно, неудачное, возможно, ошибочное, но принял. И предчувствие не обмануло Артема.

– Леша, – покрепче прижал к себе брата Виктор, – тут такое дело: нету больше бати. Не дождался он тебя.

– Как нету? – Еще неокрепшие связки позволили Карпунцову-младшему выкрикнуть только эти два слова и дальше сорвались на захлебывающийся хрип. – А где он?.. Его совсем нету?