Пробуждение
Шрифт:
"Ракета" покачивалась на воде.
Петр сразу же увидел Надю. Она в числе других пассажиров ждала отправления "Ракеты".
Беспечная, легкая. Исчезла красная куртка, сапоги.
Вещи красноречивы. Это платье на ней само говорило: меня только что купили, я нравлюсь, меня приятно носить. Красивое платье, и очень ей шло.
Петр почему-то не решился сразу подойти к ней, хотя с той самой минуты, когда он увидел ее, все, что бы она ни делала, было крайне интересно ему.
А дел у нее, естественно,
Вот ест мороженое. Читает на заборе газету. Смотрит, как парень с причала ловит рыбу и что он поймал.
Просто ходит, сосредоточенная на чем-то своем.
Петр прошел на веранду открытого кафе, сел.
Надя, щурясь от солнца, разглядывает огромный рекламный щит двухметровые буквы складываются в чью-то фамилию.
В кафе играл оркестр, небольшой - ребята в белых пиджаках. Играли хорошо, потому что было для кого играть. Кафе было переполнено. Даже танцевали.
С реки дул ветер, приподнимая скатерти.
Волосы танцующих женщин были в беспорядке.
Теплый летний ветер.
...Надя никуда не исчезла, хотя Петр все время ждал, что она обязательно куда-то пропадет, а она, не торопясь, бродила по причалу.
Тот же ветер. Вот она волосы поправила рукой. Светлые, разлетающиеся.
...Петр и Надя стояли в проходе между двумя салонами "Ракеты".
Скорость "Ракеты" была хорошая, уже набранная, здесь, в проходе, дул ветер, долетали брызги, но лучше места на всем корабле было трудно найти.
День ясный, ветер в лицо, проносящиеся мимо берега, березовый лес, подступающий к самой воде.
Тень от большого облака, плывущая через луг, открывала по мере своего продвижения стадо, освещенное солнцем, деревню на бугре, слепящее пространство реки.
Белая, золотая полоса воды.
Надя распахнула полу плаща, Петр укрылся от брызг.
– ...Как мы зимой, - говорила Надя, улыбаясь, - заберемся впятером под один тулуп... За ночь нагреешься - вставать неохота... И главная мечта выспаться хоть раз, а по воскресеньям все как-то не получалось...
– Ничего, дома отоспишься, - сказал Петр.
– Дадут мне отоспаться!
– засмеялась Надя.
– Как же! На мне весь дом: отец пожилой уже, сестренка, брат... Мама у нас давно умерла. Как они там год без меня жили, не представляю... Отец сильно пил после смерти мамы...
Мимо неслась река, лодки у берега, мальчишки, прыгающие с мостков.
– ...Как будто никуда не уезжала, - с удивлением говорила Надя.
– И ничего не было, вокзалов, самолетов, строительства, Леньки, вас, этого... она взглянула на шрам у кисти, - ничего. А все было...
От ветра плащ отвернуло, Петр прихватил его конец, и Надя прижалась к нему ближе - невольно.
– ...Там мне все время не хватало дома... Это уже после поняла... Уезжала - не жалела. Все-таки
– Что у тебя?
– Петр поправил полу плаща.
– Ну и булавка! Человека заколоть можно.
– Там деньги, - сказала Надя.
– Понятно, - сказал Петр.
– Приданое?
– Какое уж там приданое!.. Мне корову покупать надо, - сказала Надя.
– Что?
– не понял Петр.
– Корову, - объяснила Надя.
– Корову - в городе?
– Какой у нас город, одно название.
– Надя посмотрела на Петра.
Он хохотал.
– Ты что?
– не понимая еще, спросила она.
– Что ты смеешься?
Петр не мог сразу ответить.
Все казалось так просто - купить корову.
Он смотрел на Надю, не зная, как ей объяснить, что ему не так уж и смешно все это, а скорее неловко от вмешательства в чужую жизнь, понятную ему, хотя и чужую.
В этой жизни были свои вопросы и свои ответы. Ответ Нади поразил его простотой, определенностью. Она говорила о самом насущном, необходимом.
Петр только и нашелся, что спросил первое, что пришло в голову:
– А сколько стоит корова?
– А тебе - зачем?
– отчужденно спросила Надя.
– Так.
– Петр чувствовал, что он говорит все не то.
– Интересно.
Надя посмотрела на него - с обидой, замкнуто.
– Знаешь, - сказала она, - может быть, все это для тебя и смешно, но посадить бы тебе на шею троих детей без матери, узнал бы, зачем людям корова.
Она замолчала.
Молчал и Петр, понимая, что уже не успеет пробиться к ней.
Надя, отвернувшись, смотрела в окно.
Немного у них времени осталось быть вместе.
Берег приближался.
– Все правильно, - сказал он наконец.
– Ты извини... Я не смеюсь. Ты права. Каждому нужна своя корова.
– Вы со мной не выходите, - сказала Надя, - а то наши мало ли что подумают. Расспросов не оберешься.
– Ладно, - сказал Петр.
– Может, увидимся еще.
– Надя встала.
– Конечно, - сказал Петр.
– Вот возьму и приеду...
Надя усмехнулась:
– Не приедете...
И посмотрела на Петра.
Глаза его давно уже не смеялись.
– Хотя, - сказала Надя, помедлив, - кто вас знает... Вон, видите? показала она.
– Вверх по улице, третий дом, зеленая крыша.
Петр из окна "Ракеты" видел приближающийся причал.
На причале, кроме пожилого человека в белом картузе, девочки в нарядном платье и парня, примерно ровесника Нади, тоже одетого празднично, в белую рубашку с отложным воротником поверх костюма, никого больше не было.