Пробуждение
Шрифт:
— Тебе хорошо жилось с ней? — спросил Нат. — Я всегда любил твою тетку.
— Да. — Патрик кивнул. — И еще у меня был ты. Благодаря маме я твердо знал, каким ты был и за что боролся.
— Будь оно проклято! — воскликнул Нат в сердцах. — Ведь из-за этого мы все потеряли друг друга — я потерял тебя и Мэри, а вы потеряли меня. Альберт считает, что меня убили из-за информации о Мартине Рэндо, которую я получил незадолго до смерти. Тогда эта информация казалась мне очень, очень важной, но сейчас я не знаю, стоила ли она того, чтобы ради нее отдать жизнь и не видеть, как ты растешь, как взрослеешь.
— Кажется, Мартин Лютер Кинг сказал — человек умирает в тот день, когда начинает умалчивать о том, что важно. Разве ты мог поступить иначе?
— Не знаю. Наверное, нет. — Нат покачал головой. — Так меня воспитал мой отец и твой дед;
— Я потратил много сил и времени, чтобы вернуть тебя. Чтобы ты был в безопасности, — повторил Патрик и закрыл лицо руками.
Некоторое время отец и сын молчали, потом Нат спросил:
— Мэри была хорошей матерью?
— Да. Правда, мне всегда хотелось, чтобы она уделяла мне чуть больше времени, но сейчас я понимаю — ей нужно было слишком многое успеть, слишком многое сделать. Она любила меня, но когда она погибла, мне едва исполнилось шесть — что я мог знать тогда? Ведь я едва-едва успел стать мужчиной, — добавил Патрик, и по его бескровным губам скользнула тень улыбки.
— Тебе тоже предстояло сделать слишком много, — сказал Нат, машинально коснувшись щеки старика, который был его сыном. — И мне. Я понимаю, что наверстать упущенное мне уже не по силам, но кое-что я еще могу. У меня, правда, есть еще одно дело, но когда я его закончу, я постараюсь сделать все, чтобы тебя признали невиновным, восстановили в правах и обеспечили медицинской помощью. Я не хочу потерять тебя еще раз!
Невесомая кисть старика легла на руку Ната.
— Спасибо, — проговорил он чуть слышно.
Вернувшись в гостиную, Нат обнаружил, что Фреда нет. После непродолжительных поисков он обнаружил журналиста в ванной, где тот брился.
— Я собираюсь передать тебе копию материалов, касающихся Мартина Рэндо. Но ты должен пообещать, что будешь хранить их как зеницу ока и защищать даже ценой собственной жизни, — сказал Нат самым серьезным тоном. — Я надеюсь, что они станут еще одной громкой сенсацией, новой главой твоей нашумевшей статьи обо мне. Деньги, которые ты заработаешь, я намерен потратить на лечение своего сына. Сегодня же ты отвезешь его к специалисту-онкологу, пусть Альберт тебе поможет. Что касается денег за прием — заставь свой журнал раскошелиться. И достань для Патрика документы на другое имя. Как ты это сделаешь, меня не интересует, для меня главное, чтобы это было сделано, иначе, когда я вернусь, я сверну тебе шею.
— А куда ты собираешься?
— В Саванну.
— В Саванну? Как ты рассчитываешь туда попасть? Пойдешь пешком?
— Я поеду на поезде.
— Кто тебя пустит в поезд? Тебя арестуют, еще когда ты будешь покупать билет!
— Меня — может быть, но знаменитый журналист Фред Арлин может беспрепятственно разъезжать по всей стране.
Адрес Мартина Рэндо Нат нашел без труда. Это оказалось совсем просто — пожалуй, с тех пор как его оживили, ни одну другую задачу Нат не решал с такой легкостью. С документами тоже не возникло никаких затруднений — справки о здоровье и сертификат о прививках, которые он забрал у Фреда, были в полном порядке. А после того как Нат подстригся, поднял воротник и надвинул капюшон защитного костюма на самые глаза, он даже стал похож на Фреда. Во всяком случае, в толпе на любой станции или вокзале он мог сойти за кого угодно.
Нат сел в экспресс
На вокзале в Саванне Нат взял такси и отправился прямиком в поместье Рэндо. Он не собирался под покровом тьмы перелезать через стены или продираться сквозь заросли колючих кустарников — так он сразу бы угодил в руки охранников, которых в поместье наверняка хватало. Его план был гораздо проще. Он подойдет прямо к главному входу, назовет себя и потребует, чтобы его впустили. Почему-то Нату казалось, что, действуя столь открыто и храбро, он гарантирует себе как минимум несколько минут разговора лицом к лицу. Ну а что сказать Рэндо, он решит на месте.
Как он и ожидал, ведущие на территорию поместья ворота хорошо охранялись. Не успел Нат выбраться из электротакси, как его тут же окружили несколько дюжих парней в форме частного охранного агентства.
— Вам назначено? — спросил один, когда Нат представился.
— Нет, но я уверен, что Мартин Рэндо непременно захочет увидеть своего старого знакомого.
Не прибавив больше ни слова, охранники отвели его за ворота и втолкнули в стоявший там фургон. Все дальнейшее Нат воспринимал словно в замедленной съемке. Медленно раскачивались бороды испанского мха, свисавшие с ветвей деревьев вдоль подъездной аллеи, медленно перепархивали с вершины на вершину вспугнутые фургоном вороны. Наконец машина обогнула аккуратно подстриженные кусты рододендронов, и среди почерневшей листвы впереди засверкал мрамором старинный особняк XIX века в плантаторском стиле. Массивное, приземистое, тяжеловесное, это здание выглядело как самый настоящий символ эксплуатации чужого труда, и неважно, что вместо негров, собиравших хлопок на полях, «Икор корпорейшн» эксплуатировала ничего не подозревавших больных, сбывая им краденое лекарство. Даже вид у особняка был какой-то угрюмый — должно быть, подобное впечатление создавали высокие узкие окна, прятавшиеся в полутьме между массивными дорическими колоннами, делавшими здание похожим на огромную родовую усыпальницу. Мавзолей — вот какое слово подходило ему больше всего.
— Тебе повезло, что ты не подох… — прошипел один из охранников, когда они чуть не волоком тащили Ната к дому.
— Ты серьезно так считаешь? — переспросил Нат и, споткнувшись, едва не упал. Впрочем, он тут же подумал, что охранник прав. Он был жив, и в последнее время ему действительно везло.
Потом его втолкнули в парадную дверь, и Нат оказался в просторной прихожей, которая, впрочем, больше напоминала музей. Вдоль стен стояла специально подсвеченная антикварная мебель, но не было ни цветов, ни ковриков, ни светильников, которые могли бы придать огромному помещению хоть каплю уюта.
Охранник подтолкнул Ната к неприметной двери в стене, за которой помещалась душевая, выглядевшая стерильной, точно операционная палата в больнице.
— Каждый, кто хочет видеть мистера Рэндо, должен тщательно вымыться и переодеться. Костюмы вон там, в шкафчике.
Нат подчинился. После того как он вымылся и надел новый защитный комбинезон, его провели в прекрасно обставленную приемную, от которой в глубь дома уходила длинная анфилада комнат. На стенах приемной висели подлинники великих французских импрессионистов — Моне, Писсарро, Ван Гога. Чтобы отвлечься и успокоить нервы, Нат разглядывал их и пытался прикинуть, сколько все это может стоить, но мысленно все время возвращался к предстоящему разговору и пытался вспомнить, когда в последний раз виделся с Рэндо. Кажется, это было в Нью-Йорке, на встрече выпускников. Кто еще был на том мальчишнике?.. Грег, Карл, Каспер, Джек, Джордж, Гай, еще кто-то… Рэндо, как всегда, держался в тени; через силу улыбаясь, он старался придать лицу надменное выражение, скрывая за этой маской ненависть и презрение к тем, кто умел держаться непринужденно и по-светски естественно. Мартин всегда считал себя самым умным из всей компании, и действительно он был отнюдь не глуп. Это признавали все, однако вовсе не ум или способности были доминирующими чертами его характера. В Мартине чувствовалась какая-то ущербность, о которой никогда не говорилось открыто, но которая отталкивала от него большинство однокурсников. Кроме того, он стремился к власти и почти не скрывал этого. И это путало Ната едва ли не больше всего.