Пробуждение

Иванов Петр Иванович

Резкий визг, переходящий на высоких нотах в безумный крик ударил по барабанным перепонкам словно кувалдой, что у них там случилось, зачем же так орать? Одна, две, стоп их же было трое! Рывок, и ноги <сами несут Александра к кромке воды, слава богу он не успел обуться.

– Где??? Здесь? Стой, не лезь, тут яма!
– он отталкивает Сашу, и набрав побольше воздуха ныряет, неудача, - да отойди же тебе говорят!

Попытка, еще одна, и еще и вот когда, наконец, он уже потерял всякую надежду, пальцы, до этого безрезультатно шарившие в мутном блаке песка и ила, вдруг сомкнулись на змейке короткой косички.

Быстрее на берег, легкое тело девочки дрожит в его руках, еще не поздно вернуть в него искорку жизни, главное не поддаваться панике, не поддаваться...

Тетка уже перестала выть, старшая из сестер - Саша ее успокаивает, вот умница, уже и одеться успела. Но ему пока не до них, внимание приковано к младшей, что лежит на его расстеленной рубахе. Все получается удачно. Не зря выходит его по три раза в год заставляли упражняться в оказании первой помощи, все получилось и искусственное дыхание, и закрытый массаж сердца, благо "пациентка" оказался примерно тех же размеров, что и тренажер. Вот уже наша Машенька открыла свои чудные глазки и порывается встать, нет пока рано, пусть полежит еще немного, по правилам пострадавшего должен осмотреть врач, но знают ли местные эскулапы, что надо делать в таких случаях? Напрасный труд, Марию ему же не удержать, вывернувшись из руки Сашки она кошкой бросается к своим спутницам.

– Что случилось? Почему ревете?

– Да ты ж чуть не утонула, Саша тебя едва вытащил! Зачем туда полезла? Вот я тебя сейчас вздую!

Нет, надо вмешаться, решает он, как бы они ее не побили сгоряча, дело к этому идет.

– Стойте, хватит ругаться, Маша одевайся, нет, сама не пойдешь, я тебя понесу. Сашенька с вашей Авдотьей все в порядке? Прекрасно сейчас тогда и тронемся в путь.

Хрустит песок и мелкая галька перекатывается под подошвами старых матросских сапог, маленькие пальчики несостоявшейся утопленницы ворошат жесткий ежик стриженных волос Александра, рядом белокурая тезка все что-то расспрашивает, он ей отвечает на "автомате" не вникая до конца в смысл слов, сзади компанию догоняет переваливающаяся словно утка кухарка. Временами приходится останавливаться, чтобы подождать ее. И только перед знакомой калиткой он вернул своей пленнице свободу. Не удержался, легкий поцелуй, в голову на прощанье, его губы утонули в густом море волос, вкус морской соли остался на память. Когда она только успела расплести свою смешную короткую косичку? Но если честно, этот чертенок заслуживает другого знака внимания применительно к другой части тела, но это уже не его проблемы, пусть Спицыны сами разбираются.

– Сашенька, пойдемте к нам, - тянут его за собой сестры.

– Зайдите, барин как раз о вас намедни вспоминал, - это Авдотья наконец обрела дар речи.

– Нет девочки, я пойду, и так уже опоздал...

– Тогда мы сами тебя навестим, можно?

– Да конечно, только...

– Папа каждую неделю в морскую библиотеку ходит, мы с ним будем. Он поспешно отправился к центру города, там ждут дела, но вкус морской на губах еще долго будет напоминать о необычном происшествии.

...Вот и явились, не запылились, значит, бывший штурман отправился на смотровую площадку, там у них клуб "пикейных жилетов", отставники, старые пеньки, обсуждают вопросы войны и мира, а девочки сумели отыскать Сашку здесь. Еще и

подарок принесли, крестик нательный, свой он где-то ранее посеял, поэтому пришлось девчонкам сказать, что утопил, когда спасал.

– Сыграй нам еще раз, пожалуйста!
– искорки так и скачут в бездонных черных глазах Марии, ну как такому чуду отказать.

– Да я ведь не умею толком, фальшиво выходит.

– Нет, нам мелодия приглянулась, - теперь его дожимает Саша, - мы послушаем и постараемся запомнить, может и слова для нее есть?

– Нет, но даже нот не знаю, - он делает попытку увильнуть, от грядущего позора.

– Я тоже ноты не разбираю, буду за пальцами смотреть, - тезка неумолима, приходится покориться.

Со старшей он кое-как поделил старый стул, а младшая без церемоний влезла на колени, все, взяли в плен. Далее пришлось "музицировать" по второму разу получалось хуже, но подключилась Сашенька, и в четыре руки и три голоса пошло на удивление гладко, хоть на пленку не записывай. Вот только...

– Саша, ты по дому, по родителям тоскуешь?

Руки бессильно опускаются на потемневшие от времени клавиши инструмента, голову заполняет дикая каша, словно на одном экране безумный киномеханик прокручивает одновременно несколько лент, образы мелькают как в стекляшки в калейдоскопе. Попали в самую больную точку, почему дети задают такие сложные вопросы?

– Да... нет... нет... дом...
– он пытается одновременно сказать, что тоскует и что дома то у него как бы нет, совместить несовместимое, "предок" настойчиво лезет наружу со своими воспоминаниями, сбивая с толку.

– Вот и у нас мама умерла, когда я была маленькой, а Маша ее и совсем не помнит. А у тебя невеста там в деревне есть?

– Сашенька не надо об этом, тяжело вспоминать... скорее всего я уже никогда туда не вернусь.

– Прости я не нарочно, просто слова на музыку "...отсюда к родному дому..." вот и спросила.

– А расскажи что ты тогда со мной делал, - перехватывает инициативу Маша, - так щекотно было, когда нос зажимал!

Вот так же лучше, Александр не торопясь, "с тактом чувством, расстановкой" посвящает своих маленьких слушательниц в немудреные тайны простых приемов искусственного дыхания, Мария в это время нервно ерзает на у него коленях, кажется разочарована, интересно, что она ожидала услышать?

– А почему вы девочки штанишки не носите, эти как их панталоны?
– вылетело вдруг, не иначе "дед" умудрился вставить, чтоб ему провалится, знаток.

– Так лето же, мы купаться пошли, и Маша еще маленькая, ей не надо.

– Ты откуда про них знаешь? Подсматривал?
– "чОрные глаза" гипнотизируют в упор снизу вверх. Злится наша Маша не иначе.

– Машенька, наш Саша деревенский, значит у него много сестер, там и видел не иначе, - пытается успокоить сестру Саша.

Сейчас опять начнется. Нет в этот раз полегче, кажется "предок" упокоился, так, сколько же у нас родни посчитаем? У него трое родных, у меня двое двоюродных, значит, Саша угадала, выходит права. Странно их он помнит хорошо, мать тоже, а вот отца и братьев - нет, или не хочет вспоминать, ладно потом разберемся.

– Мне говорили, что городские бабы и девушки, носят такое белье, - пытается изобразить он смущение, получается плохо, как бы не обиделись, но нет ничего, только переглядываются.