Пробуждение
Шрифт:
Вздохнув, Йаати уже привычно скользнул в нору. Добравшись до шахты, он решительно полез вверх… и, выглянув в дыру, удивленно замер, глядя на развалины, лежавшие под хмурым, уже по вечернему рыжеющим небом.
Йаати ошалело мотнул головой, — он не представлял, что проспал так долго. Сейчас ему казалось, что он спал какие-то минуты, максимум — полчаса, а не несколько. Это сильно его напугало. В какой-то миг ему даже показалось, что ночь прошла, и сейчас уже утро, — а он этого даже не заметил. Но он чувствовал себя так, словно вообще не спал.
Йаати вновь мотнул головой. Снаружи что-то изменилось, и он замер, чувствуя, что его до пяток пробивает озноб. Он не сразу понял,
Оставаться тут было нельзя, — Йаати боялся представить, что с ним станет, когда дымка доберется до дыры, — но настроение его сразу испортилось: выходить наружу на ночь глядя не хотелось. И испортилось ещё сильнее при первой же попытке одеться, — брошенная в сыром подвале одежда так и не просохла, и ему показалось, что он пытается влезть в болотную тину. Осенью.
Тихо выругавшись, он связал всё барахло, вместе с сумкой, в узел, получившийся неожиданно большим. Теперь непонятно было, куда девать нож. Вспомнив какой-то фильм про пиратов, он попытался взять его в зубы, — но это оказалось жутко неудобно.
Помянув незлым тихим словом ещё одну идиотскую выдумку, Йаати сунул нож в узел. Потом вспомнил о воде на дне шахты, развязал узел, открыл сумку и сунул нож туда. Потом смотал узел обратно. В этот раз вышло почти компактно. Он бодро направился к люку… и вдруг с удивлением понял, что выходить отсюда в полный опасностей мир ему до чертиков страшно.
Остаться он не мог, но чувство страха сдаваться не спешило. Он ощутил его сопротивление, как нечто, почти физическое, и это добавочно его напугало, — его собственное тело почти взбунтовалось против него.
Йаати сжал зубы и отчаянно помотал головой, изо всех сил стараясь прогнать страх. Отчасти это даже получилось. По крайней мере, голова у него закружилась, и стало как-то не до всяких смутных опасений. Вздохнув, он заглянул в люк и присмотрелся. Вроде бы ничего…
Это придало ему смелости. Крепко держа узел одной рукой, Йаати проскользнул в шахту. Подниматься, держась одной рукой (другой он придерживал на голове узел) оказалось жутко неудобно, и он с облегчением вздохнул, сунув его в горизонтальную дыру. Потом посмотрел вверх. Очень хотелось подняться и выглянуть ещё раз… но сейчас эта мысль не казалась ему умной. Если дымка уже там…
Вздохнув, он нырнул в нору, толкая узел перед собой. Это оказалось проще… но его нервировала странная возня за стенами. Крысы… быть может, но казалось, что по стенам вслепую шарят руками, и этот шорох следует за ним, словно кто-то прямо сквозь бетон мог ощущать тепло его нагого тела.
Йаати до пальцев босых ног пробил озноб. Он вновь яростно помотал головой, но только поднял волосами тучу пыли и чихнул. Звук раскатился по норе, как выстрел, и Йаати испуганно замер. Ничего. Даже шорох за стенами стих, словно напуганный, и он с трудом подавил приступ смеха. Значит, всё-таки крысы…
Он вновь пополз вперед — и облегченно вздохнул, выбравшись в щитовую и заперев за собой дверцу. Здесь дымка, чем бы она ни была, уже не могла чем-то угрожать ему. Но, сидя здесь, он быстро умер бы от жажды, — так что он бодро забрался в вентиляцию и пополз вперед, на разведку.
Добравшись до решетки, Йаати замер. Он легко мог вытолкнуть её, — но, выбравшись из дыры, он просто упал бы головой вниз, — и, скорее всего, сломал бы себе руки. Выругавшись про себя, он пополз назад.
Развернувшись, он вновь заглянул в вентиляцию
Йаати вздохнул. Собственный страх начал его уже злить, — в конце концов, сейчас вокруг не было совершенно ничего жуткого, а значит, не стоило и бояться, так сказать, авансом. Ничем хорошим это точно не кончилось бы.
Залезть в дыру ногами вперед оказалось почти невозможно, — Йаати несколько раз едва не сорвался и вспомнил весь запас матерных слов, который знал. Наконец, ему удалось забраться внутрь, и он пополз, задом наперед, злой, как тысяча чертей. Решетка вылетела от случайного удара ноги, с грохотом свалившись на пол, но сейчас ему было наплевать на шум. Он решительно спрыгнул на пол и замер, осматриваясь и прислушиваясь. Ничего… но ему по-прежнему казалось, что тут кто-то есть. Словно кто-то стоит за углом или за дверью, и он его не видит, и не слышит, но всё же, как-то чувствует. Мысль была глупая, почти детская… но вот прогнать её никак не получалось. Вновь недовольно мотнув головой, он вышел на середину подвала. И тут…
«Осьминог» возник прямо перед ним, — просто возник, словно сгустился из воздуха, но полупрозрачный, словно не вполне реальный. Он мерцал с невероятной быстротой, исчезая и вновь появляясь, со странным вибрирующим звуком, — словно дуешь в вентилятор. Йаати по всему телу било волнами воздуха, — казалось, он стоял под выхлопной трубой громадного самосвала.
От всего этого ужаса он бы, наверное, немедленно сошел с ума, — но кипевшая в нем ярость пересилила страх. Йаати бешено взмахнул ножом, угодившим во что-то непонятное — не в плоть, а во что-то вроде ваты. В тот же миг тварь исчезла… но, едва он ошалело повернулся, высматривая её, возникла перед ним вновь. Йаати вновь ударил её и шарахнулся в сторону… и опять перед ним возник гудящий, вибрирующий призрак.
Заорав не своим голосом, Йаати вновь ударил ножом, — но на сей раз, не полоснул, а выбросил руку вперед, как копьё. Лезвие воткнулось в нечто упругое… что-то резко хлопнуло, — словно лопнувший воздушный шарик, — и призрак исчез. Йаати ещё несколько раз крутанулся… но здесь больше никого не было. Ошалев от страха, он бросился к ближайшей двери, и распахнул её.
Тварь стояла за ней, — и уже настоящая, не призрак. Чуть раньше Йаати умер бы на месте от страха, — но сейчас он просто полоснул её ножом… безвредно скользнувшим по гладкой, словно фарфоровой плоти. Тварь шарахнулась назад, нелепо взмахнув своими многочисленными руками… и Йаати, перехватив нож так, что рукоять уперлась в основание ладони, изо всех сил ударил в рубчатую полоску «глаза».
На сей раз, гладкая плоть подалась, и лезвие вошло на дюйм. Тварь издала пронзительный высокий свист, и вновь шарахнулась назад. Из раны потекла оранжевая жидкость, странно похожая на сок. Взбешенный Йаати бросился на тварь и повалил, упершись ладонями в грудь, — похожую на гладкую, горячую резину, — а потом принялся лупить ногами.
Это было всё равно, что пинать покрышку, но он никак не мог остановиться. Страх переплавился в бешенство, и он всё бил и бил, — пока не задохнулся и не замер, пытаясь отдышаться. Тварь слабо шевелилась на полу. Она, похоже, совсем не пострадала, даже порез казался лишь царапиной с засохшим уже оранжевым потеком.