Пробужденное пророчество
Шрифт:
— А Бардам что там нужно? — на лице Асмодея читалось искреннее удивление.
— Потенциальный ученик, что еще… В Прайме им делать больше нечего. К счастью, Раадан им объяснил, что мы и сами неплохо справляемся, а то только Контролирующих из соседней Вселенной нам не хватает для полного счастья.
— Это точно. Ладно, с Бардами понятно, Раадан разрешил им поиск учеников в Прайме, но что там забыл Александер? Да и сам Раадан тоже.
— Валлентайн работает. Подробностей не знаю, да и знала бы — сам понимаешь…
— Понимаю.
— А Творец… Откуда мне знать, чем вызвано его интерес к этому миру? Он мне об этом не рассказывает, —
— Присмотреть кое за кем, — Асмодей неопределенно пожал плечами. — В общем, дело личного толка.
— Это твоя официальная просьба?
— Да. Наложение Печатей до третьего Круга ограничения, и портал в закрытый мир номер сорок восемь в секторе h-35.
— Даже не думай, — раздалось за спиной у демона. Асмодей резко обернулся… и выругался сквозь зубы.
У двери, небрежно прислонившись к косяку, стоял сероглазый человек лет тридцати на вид, с длинными каштановыми волосами.
— Почему, Раадан?!? Ты же знаешь, я должен быть там! Эта тварь…
— Ты должен быть где угодно, но только не там! — резко оборвал Первого князя Аббисса Творец Прайма. — Мир и так на грани явления Серого странника, на карту поставлено существование целого сектора, и твое там появление ничем хорошим не закончится.
— Но…
— Нет, Асмадей. Я знаю, почему ты так рвешься туда, но без Печатей тебе там делать нечего, а ограничение до третьего Круга… он тебя размажет. Просто и без выкрутасов. Прости, ты ведь и сам это понимаешь. Я знаю, что ты жаждешь мести. Жаль, но не в этот раз.
— Решил для себя это приберечь, — прошипел демон, теряя над собой контроль. Воздух на террасе ощутимо нагрелся.
— Держи себя в руках, Асмодей! — ледяной голос Арканы резко остановил нагревание, и температура начала быстро понижаться.
Яростно сверкнув глазами, князь вышел. Творец и Хранительница остались одни.
— Как же с ним бывает сложно… — выдохнул Раадан, падая в плетеное кресло и вынимая из воздуха банку пива.
— Почему он так рвется к сорок восьмому? — решилась спросить Аркана.
— Там возродился Левиафан. Ты слишком молода, чтобы это помнить, но… В свое время эта тварь едва не уничтожила Прайм. Мы все уцелели лишь благодаря Скульптору.
— Кто это?
— Неважно. Пока тебе достаточно знать, что он во много раз сильнее меня. Тогда он выдернул нас всех из небытия, отмотав время назад на три тысячелетия по исчислению Прайма, и мы успели остановить Левиафана. Больше всех досталось Дианари, именно после этого она стала Звездной Всадницей, но и Асмодей пострадал. В первую очередь — из-за нее, так что у нашего князя есть все основания люто ненавидеть Левиафана. Хотел бы я знать, какой урод освободил эту тварь…
— Вы пришли лишь для того, чтобы сообщить мне об этом и запретить выполнять просьбу Асмадея? — максимально холодно спросила Хранительница.
— Нет. Ты должна немедленно отправиться к границе сферы сорок восьмого мира в секторе h-35, и дожидаться связи со мной или Александером. Асмодея можешь взять с собой… пусть лучше будет под присмотром.
После таких слов Раадана Аркане было сложно помнить, что речь идет об одном из самых могущественных и древних демонов Прайма, Асмодее Повелителе огня, Первом князе Абисса.
— Это все?
— Да. До связи, — он поднялся на ноги и направился к выходу. В дверях Творец едва не столкнулся с
— Не как демон — Творцу, а как друг — другу, скажу — Раадан, ты самый большой дурак, которого я когда либо видел.
Тот в ответ прошипел что-то неразборчивое и исчез.
— Ну что, выгонишь меня? Или был приказ присматривать? — с иронией осведомился Повелитель огня.
— Как хочешь. Можешь остаться, можешь уходить. У меня еще есть дела, — с этими словами Аркана Белое Пламя, дракона и первая Хранительница Прайма, покинула террасу. Асмадей же вновь занял свое любимое место на периллах балкона и, задумчиво глядя вниз, улыбался своим мыслям. В его голове рождался рискованный план.
Глава XXIV. Ничего непристойного…
— Хоть я и понимал, что воровством долго не проживешь, но выбора-то не было… А потом меня заметил Губерт. Заметил — и взял в ученики. Я нарочно при нашей первой встрече показал ему, что я такое, но на его решение это не повлияло. Ну, а о дальнейшей моей судьбе ты знаешь, — Киммерион устало улыбнулся и откинулся на одну из разбросанных по ковру подушек. Пальцы левой руки нежно поглаживали полированную деку скрипки. Той самой, которую подарил Губерт. Кайран де Марано знал, что говорил — осторожно уложенные в футляр, обломки чудного инструмента тут же вновь стали единым целым, и звучала скрипка ничуть не хуже, чем раньше.
— Ты в подземельях поседел? — тихо спросил Вэйлианесс. Он лежал рядом на ковре, положив голову на колени скрипачу. Эль'Чант даже не шевелился — боялся спугнуть странную связь, незримую, но от того не менее крепкую, возникшую между ним и Кимом. Нет, разумеется, между ними ничего не было, и быть не могло — просто голова лорда лежала на коленях Киммериона, и беловолосый эльф рассеянно перебирал короткие светло-золотистые пряди.
Вэйлианесс был абсолютно счастлив. Впервые за свою долгую жизнь он понял, что такое любить, любить полностью, без остатка, самое себя отдавая этой любви, и не имело значения, что Ким испытывал к нему лишь дружеские чувства. Лорд растворялся в этой любви, и не существовало более никого и ничего. Он понимал, что Киммерион никогда не ответит ему взаимностью, понимал, что для лесного эльфа такая любовь противоестественна, но он и не просил ничего. Он был счастлив оттого, что его голова лежала на коленях Кима.
— Окончательно — да, — после короткого молчания ответил эльф. — Первая половина моих волос стала белой в тот проклятый вечер, когда моя беременная сестра была вынуждена на моих глазах отдаваться трем пьяным ублюдкам, чтобы получить деньги мне на лекарства. А меня заставили на это смотреть. И если я закрывал глаза или пытался отвернуться, они ее били, или придумывали что-нибудь похуже. А потом, когда они ушли, Лианэй сказала: « — Зато у нас теперь есть две золотые марки…». Я думал, что умру. Я надеялся, что умру. Это была подлая, эгоистичная надежда, но она была. Я был готов совершить самое страшное преступление, только мысль о том, что Лиа без меня не выживет, остановила меня. А так хотелось войти вечером в какой-нибудь ресторан, где кутит вся эта «золотая молодежь», достать меч, и убивать. Убивать до последнего вздоха. Пока кто-нибудь из этих ублюдков не окажется ловчее, быстрее, хитрее, умелее или попросту везучее, и не отправит на тот свет уже меня. Очень хотелось, — руки Киммериона дрожали. Вэйлианесс перевернулся на живот, осторожно взял в свои руки тонкие кисти скрипача и прижался к ним губами.