Пробужденный
Шрифт:
есть, а потому становлюсь беспечным.
– Ты не беспечный. Ты самый осторожный человек из всех, кого я знаю.
Амона, казалось, успокоили мои слова, и он сжал мою руку. Он откинул голову на
кресло машины и прикрыл глаза. Я была рада этому, а он был уставшим.
Мы ехали на запад несколько часов, и пока Амон спал, я тихо спрашивала доктора
Хассана, пытаясь понять, что он знает о церемонии и что будет с Амоном. Он сказал, что
знает не больше, чем
Где-то перед рассветом доктор Хассан увел машину с дороги и уехал за низкий
кустарник.
– Отсюда пойдем пешком, - сообщил он.
– Далеко? – спросила я.
– Несколько мил по пустыне.
– Не думаю, что она сможет столько пройти, - отозвался Амон.
– Может, она подождет в машине, - предложил доктор.
– Нет, она останется рядом со мной.
– Мы можем перенестись бурей? – спросила я.
– Нет. Чтобы переместить троих, понадобится слишком много энергии, - Амон
смотрел на ближайшую дюну какое-то время, а потом сказал. – Есть идея.
Вытянув руку, он мягко забормотал, и дюна перед нами начала двигаться. Песчинки
кружились и собирались вместе, и вдруг три лошади выбежали из дюны в сверкающей
пыли. Они приближались, кивая головами и выдыхая ноздрями пар.
– Они… они прекрасны! – воскликнула я, когда Амон поманил меня к себе. Лошади
цвета песка мерцали так, словно в их шерсти были кристаллы. Их хвосты и гривы были
соломенного кремового цвета, на несколько оттенков светлее их шерсти. Их огромные
глаза сверкали, как янтарные камни, а копыта выглядели покрытыми золотым
напылением. – Откуда они?
Амон почесал шею кобылицы и спросил:
– Помнишь историю про Небу, золотого жеребца пустыни?
– Да.
– Они из его стада.
– То есть Хорус нашел его?
– Не совсем. Скорее, Небу нашел Хоруса. У них была связь, если Хорусу или любому
сыну Египта была нужна его помощь, Небу посылал своих сыновей и дочерей, - Амон
отстранился. – Ты поедешь на кобылице. Я помогу тебе забраться на него.
Обхватив меня за пояс, Амон поднял меня достаточно высоко, чтобы я могла
забросить на спину лошади раненую ногу. Устроившись, я запаниковала.
– Я ездила лишь пару раз раньше, а без седла – ни разу. Если я упаду?
– Держись крепко за гриву, - посоветовал Амон. – Она тебя не уронит.
Запустив пальцы в шелковую гриву, я прильнула к ней и прошептала на ухо:
– Я постараюсь не мешать. Ты на страже. А мне лишь по пути с тобой.
Кобылица ответила кивком головы и музыкальным ржанием, приблизившись на пару
шагов к лошади Амона, красивому
кобылицы.
– Ты готова? – спросил Амон.
Когда я кивнула, он повернулся к доктору:
– Готовы, доктор Хассан?
– Да, да, - помахал рукой египтолог, устроившись на спине лошади.
– Тогда ведите нас, доктор, - попросил Амон.
С громким «Ха!» доктор Хассан направил свою лошадь вперед, а мы последовали за
ним. Хотя они шли, быстрый ход случайно перешел в рысь, что неприятно отдавалось в
спине, но все же не было неудобно.
Я заметила, что из-за дюн что-то выступало, отбрасывая темные тени против
ночного неба.
– Мы идем туда? – спросила я у доктора Хассана, когда моя лошадь рысью
направилась туда.
– Да. Оазис у основания этих гор. Нам нужно добраться туда до рассвета.
– А что случится на рассвете?
– Камни покажут нам путь, но только определенное время.
Подгоняемые доктором Хассаном, лошади двигались быстрее. Небо светлело, и я
могла сказать, глядя на доктора Хассана и то, как он смотрел на горизонт, что он
беспокоился. Высокие пальмы раскачивали в предрассветной тьме, их тяжелые листья
шелестели на ветру. Вдруг закричало крупное животное, его уханье подхватили
остальные, и вскоре пустыня наполнилась звуками.
– Что это? – крикнула я.
– Бабуины! – перекричал шум Амон. – Они встречают воем рассвет.
Я скривилась.
– Думаю, утреннее пение птиц мне нравится больше. Они опасны?
– Для обидчиков, да, - ответил доктор Хассан.
– Ох, и как они поймут, обидчики мы или нет?
– Обычные бабуины и не поймут, - сказал он. – Но здесь есть стражи, что служат
Баби, главному самцу всех бабуинов. Он страж загробного мира. Видишь ли, все бабуины
агрессивны, всеядны, они повсюду, но эти – вдвойне. Они призваны охранять место, где
почивает брат Амона. Они не позволят пройти никому, кто несет ему вред. Я прибег к
таким мерам, когда тело Амона украли. Говорят, Баби ест внутренности тех, чьи
намерения злы, а эти бабуины опасны. Мы будем продвигаться с осторожностью, но
каждый должен приготовиться к суду.
– А я думала, собеседования в колледже были тяжелыми, - проворчала я.
Наши лошади остановились на границе оазиса, и какофония бабуинов вдруг
прекратилась. Деревья задрожали, темные силуэты спускались на землю, через кусты к
нам прорывались горы живой плоти. Зубы, сверкающие и острые, были обнажены,
мерцающие глаза сверкали в темноте.