Прочь с Земли
Шрифт:
А сейчас он пришёл к ней, чтобы пригласить погулять по городу: надо же познакомиться с новым местом и временем?
– Мне сегодня как-то не можется, Петя, – сказала она ему.
– Тогда я понесу тебя, моя девочка! – вскричал он и поднял её на руки.
– Тише, медведь! Поставь на место… Ты меня уронишь! – Засмеялась она в притворном ужасе.
– Никогда, моя девочка, – ответил он, осторожно опуская её на кровать.
Она заулыбалась с грустью:
– Петя, девочке в этом году… Не буду говорить, сколько лет.
– Вот и не говори, капризная девчонка! Всё ты выдумываешь, ничего у тебя не болит.
Он стал массировать
Подружки-ровесницы завидовали ей белой завистью, ведь не у всех бывают такие мужья, как у неё. Подружки-пенсионерки годами ждали высокотехнологичных бесплатных операций, были малоподвижны, с массой болезней и отсутствием денег на медицину. Они устали от постоянной боли в суставах, от вечных проблем детей и простуд маленьких внуков, от гнетущей необходимости всё время работать, чтобы как-то поддерживать привычный уровень жизни. Любимая Шурочкина подруга грустно шутила, что самая подвижная, самая активная часть тела у неё – это мозг. Шурочка очень плакала на её похоронах. Подруга умерла в шестьдесят восемь лет, на двадцать лет пережив своего супруга, который не дожил и до пятидесяти…
Массаж, как всегда, успокаивал. Шурочка чувствовала, что засыпает под руками мужа.
Но через несколько минут беспокойство опять охватило её, и она позвала Морозова:
– Петя! А если мы не найдём здесь нужную клинику?
– Найдём, вот увидишь.
– А как же?..
Она не договорила, но муж, как всегда, понял её без всяких слов. Ответил:
– Не волнуйся, деньги будут. Я пойду работать массажистом, на первое время. Здесь очень требуются услуги по уходу и люди, имеющие работать руками… Не всё можно сделать роботом, как оказалось!
Он ухмыльнулся, а потом подмигнул ей хитрым глазом. Добавил:
– Заодно и к людям здешним пригляжусь.
– Петя! – опять позвала она. – А как же ты теперь навестишь соседей?.. Без нашей машины? Я беспокоюсь за Романа.
– Машина мне не нужна. Она была нужна только для вас, – ответил он. – Я тоже беспокоюсь за Петровых. Да и в старую квартиру надо бы забежать, посмотреть.
Шурочка опять закрыла глаза. Через минуту она уже спала.
Морозов накрыл её одеялом и пошёл из спальни, решив прямо сейчас зайти к Петровым. Прикрывая дверь, он оглянулся на Шурочку и одними губами прошептал:
– Ни о чём не беспокойся. И не говори мне о своём возрасте… Для меня ты всегда будешь юной, нежной девочкой. Любимая моя.
****
Роман хотел взять от жизни всё, но боялся, что не донесёт.
Поэтому он плыл по течению, то есть, брал только то, что жизнь давала ему сама. Например, вот эту Индекс.Рыбку – так он назвал свою последнюю находку в странной банке. Ведь как-то надо называть животное! Продавцы породу рыбки по фото определить не смогли и предложили привезти неизвестную рыбулю в зоомагазин, но Роману было неохота ездить туда-сюда. Может быть потом?.. При случае?.. К тому же сама Индекс.Рыбка наотрез отказалась ехать куда-либо, сославшись на усталость.
Она была всем довольна, только просила у Романа «живой корм». Он же, как назло, купил тогда в зоомаге одного сухого мотыля, хотя неотвязный продавец ему внушал, что для рыбы живой мотыль и другие ещё несдохшие дафнии с трубочниками являются основным кормом, особенно, если
Но рыбка просила «живой корм» и просила всё настойчивее. А потом она вообще как-то загрустила, перестала подплывать к Роману, когда он подходил в банке и стучал ногтем в стекло. «Обиделась», – понял он и заказал доставку живого мотыля на дом. И мотыля привезли, и обстоятельно объяснили, как им кормить рыбку так, чтобы мотыль не оказался на дне. Потому что спрятавшийся в грунте мотыль погибал и портил в аквариуме воду. Для этого дела у рыбоводов имелись специальные кормушки. Правда, кормушки у Романа пока не было, но он придумал кормить рыбку длинным пинцетом для проявки плёночных фотографий.
И вот утром, перед работой, он и занялся этим страшно интересным делом. Взял пинцетом красную извивающуюся личинку и подсунул своей рыбке прямо под нос. И она тут же этого мотыля съела и заметалась по банке в поисках другого. И Роман ей бросил другого, даже сразу двух других. И с увлечением смотрел, как эти два сцепившихся мотыля падали вниз, и как их у самого дна подхватили жадные губищи его рыбки.
«Гля, ты, хищник какой!» – подумал Роман и стал бросать пинцетом в банку мотыля по одному. Рыбка ловко их хватала, засасывая в жадный, ненасытный рот. Третьего мотыля… Пятого… Восьмого… На восьмом мотыле Роман остановился. Хватит! Не объелась бы его Индекс с непривычки! Пусть подождёт до вечера, а ему – на работу надо.
На работе его ждало потрясение.
В конце лета у них в клубе заказывали прыжки две девушки, блондинка и рыженькая. Утром рыженькая позвонила Роману и сказала, что блондинка спрыгнула с крыши… Разбилась насмерть.
Роману было очень жаль блондинку – красивая, клёвая… Деньги тогда отдала наличкой в шоколадке. Почему она не обратилась ни к кому?.. Ни к какому специалисту? Или к другу?.. Да хоть бы позвонила ему, например, он сумел бы ей вправить мозги.
Так глупо всё в жизни и жестоко.
А тут ещё шеф решил срубить деньгу и перегрузить его Чебурашку. Взять лишних спортсменов-парашютистов в полёт.
– Не возьму, – решительно сказал Роман, уже начиная заводиться. – Не возьму и можете не угрожать мне!.. Я сам уволюсь!.. Без всяких кого фотографировать… Точка прыжка!
Шеф продолжал настаивать:
– Девчонки совсем худенькие…Обе-две на центнер потянут. Посадишь их на пол. Твоя Чебурашка девчонок даже не заметит!
– Заметит! Как по учебнику!.. Смещение центровки за пределы эксплуатационных ограничений! Совершенно!.. Категорически настало!.. В парашютно-десантный вариант!
– Да что ты кипятишься? – уже миролюбиво промямлил шеф. – Я сам всегда за выполнение установленных требований. Ты же знаешь!.. Если сказано, что максимальное количество парашютистов в твоей компоновке самолёта не более двенадцати человек – значит верняк… Железно.
Роман выдохнул и с подозрением покосился на шефа: тут был расстроен и с трудом скрывал это. Но Романа расстройства шефа не сильно колыхали. Потому, как сваливание самолёта в штопор и столкновение его с землёй он уже видел. Погибло тогда одиннадцать человек при загруженности турболёта двадцатью тремя парашютистами… Отделение хвостовой части… Остались в живых только те парашютисты, кого в пробоину выбросило в небо.