Прочь сомнения
Шрифт:
– Вы не предпримете попыток каких-либо переговоров с ними. Это ясно?
– Да, сэр.
– Вы передадите ультиматум и удалитесь. Вам не имеет смысла оставаться там в ожидании ответа. Если к утру они все еще будут здесь, мы их разнесем.
– Да, сэр.
– Вы понимаете, что я вам говорю? Вы не скажете мне потом, будто я велел вам вести переговоры?
Кросли улыбнулся.
– Конечно, нет, сэр.
– Тогда идите.
Прошли часы. Прозвучал отбой, но Уортон не спал, а беспокойно расхаживал по кабинету. Звездный
Он жалел Брекенриджа. Как это отвратительно: потерять чувство реальности, утверждать, будто нечто истинно, когда оно откровенно ложно. Психиатрические тесты ничего не дали. Брекенридж определенно и твердо верил, что у него имелись указания о переговорах. Офицер-психиатр сказал, что это шизофрения. Но шизофрения - это не та болезнь, которая возникает у человека сразу и вдруг, словно вывих лодыжки, не так ли? Это - медленно складывающийся стереотип действий и представлений. А Брекенридж всегда казался одним из наиболее психически устойчивых людей в гарнизоне.
И Уортон пришел к неизбежному заключению, что Халивану с ним что-то проделали. Но Брекенридж это отрицал, а тесты ЕЕГ не обнаружили и намека на недавнее воздействие наркотиков или гипноза. И не то чтобы тесты всегда безотказно срабатывали... Уортон сердито уставился на свое зыбкое отражение в окне. Он был уверен, что нет у Халивану никакой таинственной силы. Это просто еще одна изоляционистская цивилизация, покорная своему жребию и сторонящаяся всех остальных во вселенной. Не было причин верить в их магические способности.
Снаружи замерцал свет. Уортон услышал рокот реактивных саней. Возвращался Кросли.
Уортон в нетерпении выскочил на улицу. Ночной воздух был чист, холоден и свеж. Кросли и его водитель, унтер-офицер по фамилии Родригес, выбирались из саней.
Увидев полковника, они отдали честь. Отвечая на приветствие дрожащей рукой, Уортон спросил:
– С вами никакой беды не приключилось?
– Нет, сэр, но мы его не нашли, - ответил Кросли.
– Мы потратили на поиски часы, но...
– Во имя космоса, что вы мелете?!
– воскликнул Уортон сдавленным голосом.
– Кого вы не нашли?
– Ну конечно же, Брекенриджа, - ответил Кросли. Он обменялся растерянным взглядом с Родригесом.
– Мы двигались широкими кругами, как вы и велели, пока не...
У полковника Уортона закружилась голова.
– Как это понять, что вы искали Брекенриджа?
– А разве вы нас не искать его послали? Он заблудился на равнине, возвращаясь из поездки на чужой корабль, и нам приказано было его разыскать. Сэр? Сэр, с вами все в порядке?
Казалось, холодные пальцы обхватили сердце Уортона.
– Идемте со мной, лейтенант. Вы тоже, Родригес...
Он провел их к себе в кабинет и прокрутил для них ленту, на которой ранее записал свою беседу с Кросли. Они слушали с нарастающим смущением.
Когда лента остановилась, Уортон спросил:
–
– Но... да...
– Брекенридж спит в изоляторе. Он вовсе не заблудился. Он вернулся несколько часов назад. А вас я посылал передать ультиматум. Вы не узнали свой собственный голос, Кросли?
– Да, он похож на мой... Но... Я не помню... Это...
Дальнейшие расспросы точно так же заходили в тупик. Магнитофонная запись только удивляла Кросли. Он делался все бледней и бледней. Он был уверен, что они всего лишь описывают широкие круги, ища Брекенриджа, и Родригес его в этом поддержи вал. Даже когда Уортон уверил лейтенанта, что следил за их передвижением по радару и что сани направились прямо к кораблю Халивану и столь же напрямик вернулись, оба покачали головами.
– Мы и не приближались к кораблю, сэр. Приказ, полученный нами...
– Отлично, лейтенант, отправляйтесь спать. Вы тоже, Родригес. Может быть, утром вы получше вспомните.
Уортон не мог уснуть. Сперва Брекенридж, затем - Кросли и Родригес. Все они воротились с корабля Халивану и выдали какие-то бредовые версии. Уортоново чувство уверенности в себе начало давать первые трещины. Возможно, что-то и было в этих россказнях старых космолетчиков о Халивану.
Нет, это уже чересчур.
Но как же еще объяснить то, что случилось с его людьми? Шизофрения не заразна, не так ли? Тяжело было проглотить факт, что три человека отправились к чужакам и все трое вернулись оттуда... переменившимися. Единственное подходящее слово. И переменившимися бесповоротно. Кросли даже отрицал подлинность записи, сделанной полковником.
К утру Уортон знал, каков его единственный выбор. Он уже больше не беспокоился о защите суверенитета Земли. Это было важно, но не так важно, как обнаружить, что за фокус-покус такой проделали Халивану с его людьми. А единственным способом обнаружить это было самому отправиться к чужакам. Он не мог по-прежнему посылать своих подчиненных. Если так продолжать, у него скоро ни одного офицера не останется.
Кроме того, ведь все они - совсем еще зеленые. А это дело для мужчины, для ветерана Дормиранской кампании - отправиться туда и узнать, что же происходит.
Но, конечно, необходимы некоторые предосторожности. Их требуется предпринять просто на всякий случай.
Когда настало утро, он послал за капитаном Лоуэллом, одним из офицеров, а теперь - единственным, учитывая, что и Брекенридж и Кросли выбыли из строя.
– Лоуэлл, я собираюсь сам предпринять поездку на корабль Халивану. Поручаю вам управление базой, пока не вернусь и - слушайте внимательно - я намерен дать Халивану четыре часа, чтобы убраться с планеты. Как только четыре часа истекут, вы должны обстрелять их из тяжелых орудий, даже если я вам прикажу этого не делать; поняли? Действуйте вопреки моему прямому приказу, если придется. Но обстреляйте их, когда истечет время.