Прочитанные следы
Шрифт:
Дымов предложил арестованному подписать протокол допроса, но тот заявил, что ни под одним документом своей подписи ставить не будет.
Так вел себя диверсант, схваченный под водой, — нагло, самоуверенно, с хитрым расчетом.
Вчера, снова и снова приглядываясь к нему, Дымов вдруг прервал допрос и попросил Ширшова достать русско-немецкий словарь. Ширшов растерянно развел руками: где же его достать сейчас? Может быть, в школе есть, но это можно сделать только завтра. Тогда Дымов попросил послать машину в гостиницу и привезти сюда профессора Васильева и его жену. Через
— Садитесь, друзья, — сказал Дымов. — Мне сейчас понадобится ваша помощь. Прежде всего ваша, Нина. Скажите, как по-немецки звучит слово «карлик»?
— Цверг! — не задумываясь, ответила Нина Викторовна, а Дымов даже вскочил со стула и забегал по комнате.
— Цверг! Цверг! — возбужденно говорил он, потирая руки. — Замечательно! Вот вам и цирк! Помните, что кричал Будник? Как же я раньше не догадался!
— Подожди, Сергей, — остановил его Васильев. — Ты думаешь, что это — тот самый? Надо сначала проверить.
— Сейчас проверим. Я прикажу сюда ввести арестованного, а вы, Нина, по-немецки поздоровайтесь с ним. Ну, вроде того, «здравствуйте« или «добрый вечер, Цверг…» А мы посмотрим, какое это произведет на него впечатление. Если мы попадем в цель, вы ему напомните про Черенцы.
Когда арестованный переступил порог комнаты, Нина Викторовна подошла к нему вплотную и сказала:
— Гутен абенд [8] , герр Цверг!
Арестованный вздрогнул, — и это не укрылось от Дымова и Васильева, — но тут же взял себя в руки и, опуская голову, ответил по-русски:
8
Добрый вечер (нем.).
— Я не имею чести вас знать.
— Мы с вами собирались познакомиться еще во время войны, в деревне Черенцы, в доме вашего приятеля Будника, — сказала Нина Викторовна, и Дымов увидел, как порозовели большие уши Цверга и крупный желвак взбугрил его правую щеку. Но тут же Цверг изобразил на лице улыбку и спокойно ответил:
— Очень сожалею, мадам, что не мог задержаться тогда, чтобы выразить вам свое почтение. Я очень торопился.
— А теперь торопиться некуда, — медленно, раздельно произнося каждое слово, сказал Дымов. — Гражданин Борзов тоже никуда не торопится.
От этих слов Дымова Цверг зашатался. Он прикрыл большими ладонями свое лицо, будто стремясь скрыть растерянность или испуг, и издал какой-то глухой звук — не то вздох, не то стон.
Андрей Николаевич теперь убедился, что перед ним — тот самый агент номер один, которого они с Родиным упустили в 1944 году.
— Не скажете ли, — спросил он, — каким образом вы исчезли из избы Будника?
Цверг усмехнулся. Теперь он снова держался спокойно и самоуверенно.
— Дело прошлое, — сказал он. — Исчез я очень примитивным способом — через специальный лаз в стене. Он был заранее подготовлен и хорошо замаскирован. Пока мадам объяснялась с моим коллегой, который — увы! — тогда попал в ваши руки, я покинул это негостеприимное место. Мне пришлось —
— Чтобы вернуться к нам через десять лет? — продолжил его мысль Дымов.
— Да. Годы бегут… — театрально вздохнул Цверг.
— А вражеская разведка продолжает действовать, — жестко проговорил Дымов, вспоминая слова полковника Родина. — Так, может быть, теперь, Цверг, мы с вами более подробно поговорим о сегодняшнем дне?
— Если мы не будем касаться некоторых щекотливых частностей, я готов, — нагло улыбаясь, ответил Цверг.
Глаза Дымова потемнели от гнева, который готов был прорваться наружу. Но полковник сдержал себя и приказал увести арестованного. Ширшов вызвал дежурного офицера.
— Наглец, — сказал он, когда Цверга увели. — Кривляется, паясничает, а у самого, наверно, коленки дрожат. Уж он-то отлично понимает, что теперь ему как агенту — энде!
— Вот где довелось встретиться, — задумчиво проговорил Андрей Николаевич. Он на секунду закрыл глаза, и перед ним встала уже ушедшая в прошлое фронтовая картина: где-то далеко ухают орудия; он с разведчиками идет через густой и темный Черенцовский лес; немецкий радист Грубер дает показания; труп убитого парашютиста; спасение лейтенанта Строевой в избе «колхозника» Будника…
— Прав был полковник Родин, — сказал Васильев, будто стряхивая с себя оцепенение. — Ниточка!…
— Недорубленный лес вырастает! Эта истина нам знакома издавна. — Дымов улыбнулся и потянулся за папиросой. — Теперь можно и покурить.
Васильев встал со стула и стукнул кулаком по столу.
— Будь они трижды прокляты! — неожиданно зло сказал он. — Мне больше нравится заниматься геологической разведкой. Но, если придется, стану опять войсковым разведчиком. Эх и злость во мне кипит!
Дымов с улыбкой посмотрел на друга.
— Злость, говоришь? Не знаю, то ли слово ты подобрал но смысл понятен. Чем больше любишь свою страну, свою Родину, тем больше ненависти испытываешь к ее врагам, ко всем, кто открыто или тайно мешает нам жить своей жизнью.
Он сделал паузу, затянулся папиросным дымом и добавил мягко, мечтательно:
— Хотелось бы на старости лет заняться чем-нибудь таким…
— Выращивать цветы? — подсказала Нина Викторовна.
— Ну что ж, не откажусь, пожалуй… А пока — нет. Мне еще рано на покой. Я еще поработаю.
Эпилог
В эти дни так и не удалось закончить решение кроссворда. Оставалось всего несколько пустых клеток. Нужно было найти какое-то замысловатое слово, которое, как назло, затерялось где-то в глубинах памяти. Сергей Сергеевич решил, что кроссвордом он займется в пути и до Москвы обязательно найдет это слово. Зато ему удалось вчера вместе с Васильевыми осмотреть спасательную станцию, на которой, как капитан на корабле, постоянно находился Алексей, выкупаться в море и даже полежать на пляже под горячим южным солнцем.