Прочитай меня
Шрифт:
Грустно думать, что он делает это ради моего внимания, а не ради отца и своего бизнеса.
Но это не моя печаль.
Отец Никиты смотрит на меня сияющим взглядом, полным благодарности, и с облегчением выдыхает, когда наступает время аукциона.
Мы оказываемся за одним столом со знакомыми Никиты. Королев-старший сидит неподалеку и выглядит довольным результатами моей работы. Отношения налажены, обошлось без скандала, осталось только потратиться на аукционе – и репутация залатана. Мать Никиты, тихая, бессловесная женщина, сидит, уставившись в тарелку,
– Ты самая красивая женщина на этом вечере, – шепчет Никита. – Я бы ни за что не стал развлекать старых козлов, если бы не ты. Но теперь даже рад, что послушался отца. Приятно видеть, как мужики о тебя глаза ломают, и знать, что ты со мной.
Он говорит так громко, что его слышат не только за нашим столом, но и за соседним.
Хочется оттолкнуть Никиту с такой силой, чтобы треснул стул, но… я гипнотизирую огромный букет в центре стола. Ни одного знакомого цветка, надо же.
Никита запускает ладонь в вырез платья на спине, чертит кончиком пальца круги вокруг лопаток. Ничего непристойного, но от каждого прикосновения меня бросает в нехорошую дрожь. Слепая и мучительная влюбленность трансформировалась в отвращение такой же силы.
Непроизвольно выгибаю спину, чтобы избежать нежеланного прикосновения.
– Мы можем пробраться на верхний этаж, там есть укромные места, – шепчет Никита слишком громко. Окружающие слышат его, но никто не удивляется.
Поворачиваюсь, встречаясь с ним взглядом.
– Пожалуйста, веди себя прилично. Хотя бы до конца аукциона, ладно? Ради меня, – добавляю осторожно.
В его глазах светится ирония, слишком горькая, чтобы быть случайной, и меня прошибает холодом с головы до пят. Похоже, Никита знает о происках отца и о моей миссии. Возможно, я не первая девушка, пытающаяся образумить буйного наследника.
– Мне наплевать на этих людей и на все это, – показывает взглядом на зал. – На-пле-вать.
– Тогда зачем было приходить на вечер? Ты сказал, что это событие года, невероятное действо…
– Да, так, но это не значит, что мною можно манипулировать. Эти люди мне не указ, и я не стану ни под кого подстраиваться.
В его голосе абсолютный холод, и я с окончательной ясностью понимаю, что Никита мне не по зубам. И не только он сам, а вся ситуация, их отношения с отцом, их прошлое…
У всех нас есть прошлое, и только время покажет, как крепко оно держит нас за горло.
Зря я вмешалась, зря согласилась. Возможно, от моего участия ситуация станет только хуже, потому что Никита отомстит отцу за вмешательство, и я не смогу это предотвратить.
Я ошиблась. Благие намерения и все такое.
Остается только ждать, что произойдет дальше.
В который раз ловлю на себе придирчивый мужской взгляд. Незнакомец снял смокинг, бабочка исчезла. Он в белой рубашке с закатанными рукавами. Следит за нами, постукивая вилкой по ножке бокала. Вот-вот кинет вилку в нашу сторону, только непонятно в кого, в меня или в Никиту.
Не успеваю в этом разобраться, когда уже знакомая брюнетка подсаживается ближе и начинает допрос.
– Аля, я слышала, что вы визажист?
– Да. – Стараюсь казаться дружелюбной, хотя бы для того, чтобы предотвратить очередную драку.
– Можно записаться к вам на прием?
Брюнетка
– Теперь понятно, почему вы так хорошо выглядите, – вы профессионалка, – громко говорит она с победной гримасой.
Я не реагирую на неуклюжую попытку меня оскорбить, это бессмысленно и неинтересно.
Однако Никита не упускает возможности вернуться к прошлому спору.
– Приятно быть с женщиной, которая за собой следит, а не разъедается, как свинья, – приподнимает бровь, оглядывая брюнетку.
Та скрипит зубами, на ее скулах расползаются красные пятна. Она вот-вот сорвется. Проводит ладонью по своим широким бедрам и прерывисто дышит. У нее красивая фигура, а Никита дразнит ее, пытаясь задеть и обидеть.
Так, как дразнил меня.
– А что будет, если я располнею? – спрашиваю, щурясь.
– Нет, ты не располнеешь, – уверенно и без заминки отвечает Никита. – Ты уже была толстой и знаешь, как это противно.
На нас смотрят все окружающие. Вернее, на меня. Еще бы! Слова Никиты отвратительны, у него нет никакого речевого фильтра.
Я растягиваю губы в улыбке, они кажутся резиновыми. Если покажу свое истинное отношение к Никите, то уже не смогу остановиться. Слух о том, что Королев нанял сыну спутницу с целью впечатлить элиту, будет слишком разрушительным для всех нас.
Глубокий вдох не добавляет спокойствия. Ярость струится по телу, требуя выхода.
Меня выручает случайность: отец Никиты вступает в торги. Вокруг начинается оживление, его подбадривают, желают удачи.
Над равномерным шумом раздается громогласное заявление Никиты: – Круиз?! Ты серьезно, а, пап? На фиг тебе это?! Будешь блевать от качки и обсуждать пенсию со стариками?
Королев-старший бледнеет до синевы, кажется хрупким и ломким, несмотря на немалый вес.
Я тщательно изучаю люстру, представляю, как ее снимают для чистки, как протирают каждую хрустальную каплю. Заткнуть Никиту я не могу, только если кляпом. И уйти не могу, не сейчас. Если спутница Никиты сбежит во время аукциона на глазах у всех, это добавит проблем его отцу, а я не могу так поступить.
Как будто этого позора мало, один из мужчин за столом обращается ко мне.
– Это правда, что вы были влюблены в Никиту со школьных лет?
– Правда чистой воды, да, Аля? – ухмыляется Никита. – Первая любовь навсегда, – заявляет авторитетно.
Придется сменить имя и место жительства, чтобы гарантированно не встречаться с этими людьми.
За столом ждут моего ответа, и я киваю. Со стороны моя гримаса похожа на смущение, но я испытываю физическую боль. По-прежнему сочувствую отцу Никиты, но ничем не могу ему помочь. И никакие связи и знакомства не стоят этого мучения. Королев-старший сдержал слово, представил меня влиятельным людям в косметическом бизнесе, которые пришли на вечер. Но сейчас мне не до карьеры. Мне бы выжить, не умереть от стыда. Грудь сдавило, не продохнуть. Срочно нужен свежий воздух подальше от Никиты.