Прочнее цепей

Хейди Лена

Дан невозмутимо кивнул, а Энди расстроенно прикусил губу.

— У тебя волосы влажные? — удивилась я, разглядев шевелюру эльфа.

— Да, я успел быстро принять ванну в той комнате, которая была выделена для меня. Майк по моей просьбе распорядился натаскать туда воды, — объяснил Дан.

— А я не сообразил так сделать, — с досадой нахмурился Энди. — Жаль, что клинеры чистят только помещения, а не людей. Госпожа… то есть Полина, ты позволишь мне отлучиться для омовения?

— Да, конечно, — закивала я. — В следующий раз даже не спрашивай. Просто иди, куда тебе нужно, и всё.

— Спасибо, —

поклонился он мне по привычке и быстро скрылся в ванной.

— Прошу, — Даниэль распахнул передо мной балдахин, и я залезла на кровать. Мандраж был такой, что дрожали коленки.

Дан последовал на постель следом за мной и плотно задёрнул полог.

Снаружи раздался тяжёлый вздох близнецов, а в ушах гулко стучала кровь, потому что сердце колотилось в груди как бешеное.

В памяти всё отпечаталось фрагментами. Тусклое сияние магического светильника прямо над нами. Три белеющих подушки и три одеяла. Упругая мягкость перин. Изящное кружево балдахина. Идеальный рельеф мускулов Даниэля. При таком освещении его тело казалось высеченным из мрамора.

Эльф послушно опустился именно туда, куда я ему сказала — в центр кровати, заняв среднюю подушку.

Даниэль лежал на спине, не шелохнувшись и уставившись своим фирменным взглядом в потолок. Возникло чувство, что я приобрела ходячую секс-машину, а инструкцию к ней не получила.

Внутри меня раздирали противоречивые эмоции. Холодный разум говорил, что я знаю Дана и остальных парней меньше суток. Всего ничего. Надо бы притормозить, привыкнуть к ним. С другой стороны, непривычное, странное чувство, что эти шикарные парни теперь мои — целиком и полностью, — словно впечаталось в мою подкорку.

Но, поскольку Энди где-то застрял со своими омовениями, а Даниэль изображал уже привычное брёвнышко, я потихоньку начала расслабляться и проваливаться в сон.

Так что молниеносный перекат эльфа, когда он резко накрыл моё тело своим, был для меня полнейшей неожиданностью.

Властный, требовательный поцелуй и мои запястья, зафиксированные выше головы, — внезапность и лёгкий шок от этих действий сменились огнём в моей крови.

Глава 38. Ночь

Волшебный и дерзкий, порочный и восхитительный — этот поцелуй вышиб все мысли из моей головы. Он клеймил и подчинял, исследовал и дразнил.

От эльфа пахло мятой, корицей, мускусом и чем-то ещё, очень притягательным и манящим. Этот запах действовал на меня как афродизиак, распаляя ещё больше. А настойчивые губы, умелый язык, приятная тяжесть мужского тела на мне и даже чувство беспомощности плавили тело в сладком огне и выкидывали разум в нирвану, заставляя желать большего.

Я не понимала, что именно его сподвигло на такие решительные и внезапные действия. Не знала, как далеко он сейчас зайдёт. И вместе с тем полностью ему доверяла.

Одно дыхание на двоих, общий жар наших тел, одно желание, пронизывающее каждую клеточку.

— Что ты делаешь? — сама не знаю, зачем вообще задала этот глупый вопрос, когда эльф немного отстранился, сдёргивая с меня одежду.

— Даю тебе повод наказать меня. Ты же этого хочешь, — заявил он, перемежая слова с поцелуями, сладко жалящими шею. Я ожидала чего угодно, но не такого ответа.

—

А? — растерянно пискнула я, млея от его губ и языка.

— Из всех рабов на рынке ты первым выбрала именно меня — игрушку для жёсткого секса. А второй твой гаремник обладает повышенным болевым порогом, иначе упал бы в обморок от ожоговой боли. Ты хочешь поиграть с нами, Полина. Так сделай это. Поддайся своим желаниям. Мы твои, оба. Нам с Энди будет приятно радовать тебя, в любых играх. Можешь не волноваться: мы с ним абсолютно здоровы. И стерилизованы, у нас заблокированы семенные каналы, так что ты не забеременеешь от нас, пока не дашь приказ об этом на свой ринал и наши ошейники. Скажи мне только одно слово: «Стоп», — и я подчинюсь. Принесу тебе плётку, палку или что угодно. Всё, что ты пожелаешь. Останови меня! — хрипло сказал он с каким-то надрывом. А в его глазах плескалось настоящее пламя — голодное, яростное, неистовое.

Нет, он что, меня за садистку принял? Серьёзно?

Я настолько опешила, что даже не знала — обидеться или рассмеяться.

Хотя, собственно, чему я удивляюсь? Память о нормальной жизни у него была стёрта, а на Тимеране он видел лишь садисток, и теперь считает это нормой.

— Ну же! Останови меня! — снова повторил он. Рвано. Хрипло. Прожигая меня взглядом. Одной рукой удерживая мои скрещенные над головой запястья, а второй — горячо и дерзко оглаживая моё тело.

Не дождёшься, мой милый робот.

Так непривычно было видеть этого невозмутимого мужчину таким. Возбуждённым. Страстным. Отчаянным. Когда эмоции бьют через край, выплёскиваясь огненной лавой.

— Наказание надо заслужить, — заявила я, решив ему подыграть.

Издав полустон-полурык, он припал к моей груди, втягивая в рот напряжённый сосок. Меня словно ударило током, сладкие молнии прошили низ живота, распаляя ещё больше пульсирующий огонь желания.

Посасывая, играя с очень чувствительной горошинкой языком, он заставлял меня судорожно выдыхать воздух, постанывая и извиваясь змейкой под его сильным телом.

Красивый. Властный. Умелый. Не отстранённый забитый раб, а настоящий мужчина — каким он и должен быть. От этого сексуального урагана, что меня пленил и жадно ласкал, всё внутри расплывалось в податливую счастливую субстанцию. Которая с каждым стоном, с каждым вдохом и движением навстречу мужским рукам и губам молила о продолжении.

Не знаю, когда он успел снять свои трусы, но теперь я вдруг осознала, что к моим ногам прижимается большой пульсирующий орган.

Рука Даниэля добралась до моих влажных складочек, и его палец уверенно скользнул между лепестками, оглаживая клитор и ныряя внутрь, в жаркую, жаждущую наполнения глубину. А потом возвращаясь к нежной напряжённой горошинке, снова и снова.

Я стонала, задыхаясь от удовольствия и чувствуя, как каждое его движение отзывается дрожью во всём теле.

— Накажи меня… — прохрипел мужчина. Судорожно, коротко, отчаянно. Словно, требуя этого, он и сам боялся, что я на самом деле переведу наши игры в другую плоскость и начну его избивать. И он из бушующей стихии снова станет рабом — униженным, сломанным, пустым.

Ну уж нет. Не в этой жизни. И ни в какой другой.

Вместо слов я лишь прикусила губу. Эльф понял, что сейчас он ответа от меня не дождётся.