Продаётся Таня. 20 лет
Шрифт:
– Надеюсь, ты выполнишь то, что от тебя ожидают. Все, что тебе сказали, правда. Сейчас я расскажу, если хочешь. Ты имеешь в виду нестыковку – сербка с английским паспортом, так? Я возвращаюсь с поддельным паспортом на родину после четырех лет отсутствия.
– Ты была в Турции четыре года?
– Нет, я была в ОАЭ, – ответила я прямо, но, предупреждая вопрос, готовый сорваться у него с языка, пояснила, что работала там в одной торговой фирме.
А дальше продолжила плести в том же духе. Мол, фирма попала в долговую яму, и это пошатнуло
– Один из них – деловой партнер твоего отца, и так я очутилась тут, – сказала я, с улыбкой глядя на Кирилла.
Он только улыбнулся. Этот молодой человек знал, какой эффектной внешностью обладал и какое впечатление производил на женщин. Я уверена, до меня у него было достаточно любовниц, да и сейчас определенно у него их немало. Я только один раз разговаривала с ним после возвращения в Белград. Этот телефонный разговор длился несколько минут, и, несмотря на договоренность созвониться еще, мы никогда так и не созванивались. Но то, что я пережила с ним, я не забуду никогда.
Через два часа пути мы оба проголодались и решили, что пора перекусить, остановились у придорожного ресторана, снаружи выглядевшего довольно привлекательно и уютно. Мы оба заказали аперитив, а после обеда выпили по бокалу красного вина. Кирилл рассказывал мне о себе и своей семье. У него были младший брат и сестра, старше него на три года, которая была замужем и уже шесть лет жила в Канаде.
Я полюбопытствовала, в каких деловых отношениях находятся его отец и «мой друг из Турции», то есть Сафет.
– Если честно, точно не знаю. Кажется, они вместе перепродавали вещи с Запада в Украину и Россию, – ответил он.
Я с облегчением выслушала его ответ: мои подозрения, что Сафет тоже связан с торговлей наркотиками, рассеялись. Если они и были у меня, то довольно слабые. Кирилл несколько раз пытался узнать больше о моей «работе в Дубае», но я искусно переводила разговор на другие темы. Он спрашивал, кто остался у меня в Белграде, что делают мои папа и мама, как они живут. От него я в первый раз узнала в деталях о положении нашей страны, в котором она оказалась в результате санкций ООН.
В первый момент я не могла поверить. Думала, он шутит, когда говорит, что Сербия в полной изоляции, что границы закрыты, что через Сербию не идут больше грузовики из других стран, что нет топлива, еды, что повсюду нищета. Я сидела и молча слушала. Он говорил о страшном периоде 1993 года, времени самой высокой в мире инфляции, когда сто немецких марок считались богатством в моем родном Белграде.
– Я был в Белграде несколько раз за последние два года. Отец вел кое-какие дела с белградскими партнерами, продавал им нефть и какую-то технику, а оттуда возил овес. Я видел, что люди очень плохо живут. Но и в Болгарии люди живут ненамного лучше. Может, это тебя хоть как-то утешит. На нас не наложены санкции, но блокада Сербии отразилась на нашей экономике нелучшим образом. По крайней мере, так нам говорят, хотя люди с мозгами знают, что дело тут в другом. У нас бездарное правительство, мы технологически отсталая страна, люди не привыкли работать. Мы умеем только хорошо проводить время, – рассказывал Кирилл.
После этого мы перешли на более веселые темы. Мы разговаривали о музыке, об
Признаюсь, вопрос застал меня врасплох. Я даже, кажется, покраснела, но отговорилась тем, что в нашем возрасте нормально иметь партнера. Но он настаивал на прямом и однозначном ответе.
– Ты хочешь сказать, что у тебя там остался кто-то очень дорогой?
– Нет, я не из тех, кто легко влюбляется.
– Мы в таком возрасте, когда нам кроме любви важны и другие вещи. И для этого любовь необязательна, – неожиданно произнес Кирилл, после чего наше общение перешло в новую фазу, весьма интересную для меня на тот момент.
Не помню, что я ответила, но беседа приобрела новое измерение, и в конце концов мы разговорились о физической любви. Я чувствовала, что вся дрожу. Мы смотрели в глаза друг другу, и я была готова в этот момент пойти с Кириллом куда угодно, хоть в туалет, и отдаться ему прямо там.
После глотка вина он оставил бокал и опустил свою руку на мою. Он медленно гладил ее. Мы продолжали молчать и смотреть друг на друга. Мое возбуждение росло, я была вся как сжатая пружина. Кирилл подозвал официанта и расплатился. Мы вышли из ресторана, держась за руки. Краем глаза я видела, что мы привлекаем всеобщее внимание посетителей. Я знаю, какое впечатление производит моя внешность. В ресторане были в основном мужчины, и я предполагала, как все завидовали Кириллу в тот момент. Но и он не уступал мне в эффектности. Мы были хорошей парой, по крайней мере, красивой.
Мы сели в машину, Кирилл выехал с паркинга и, когда мы набрали скорость, опять взял меня за руку, но в этот раз поднес ее к губам и поцеловал. После этого он опустил свою руку мне на бедро, и это прикосновение вызвало во мне бурю эмоций. Он медленно гладил внутреннюю поверхность бедра. Я запрокинула голову, опираясь на сиденье. Закрыла глаза, расслабилась и отдалась ощущениям. А возбуждение во мне все нарастало. Я заметила, как Кирилл свернул с магистрали, только когда он сбавил скорость. За все это время мы не произнесли ни слова. Он остановил машину у обочины дороги, уходящей в небольшой лес, начинавшийся метрах в пятидесяти от того места, где мы остановились. Я видела, что он какое-то время колебался, а потом поехал прямо к тому лесу.
Через десять минут мы уже страстно обнимали друг друга, а на мне не было ничего из одежды. Мы переместились на заднее сиденье, где я его чуть не изнасиловала. Я не могла ждать, пока он разденется, легла и притянула его к себе. Его штаны были наполовину спущены, и этого было достаточно. Мне хватило пары минут, чтобы дойти до оргазма. Мы пробыли там еще полчаса, а потом продолжили путь.
Мы подъезжали к Пловдиву. Кирилл снял комнату в одном средненьком отеле. Думаю, что лучшего в городе и не было. Он позвонил отцу в Софию, подтвердил, что все в порядке, и сказал, что мы переночуем в Пловдиве. Мы въехали в него, когда надвигались сумерки. Сейчас мне жаль, что у меня не получилось тогда осмотреть город. Он показался мне красивым. Но в то время единственное, что меня занимало, – это Кирилл.