Продам киску. Дорого

Райская Ольга

– Добрый день, - второй раз поздоровалась я.

– Ох, чувствую, натерпимся мы от него, - насторожился лункс.

Я не разделяла его опасений. Очевидно, призрак дракона был как-то связан с кольцом, и пока оно на мне, клятве «духа в пальто» вполне можно верить.

– Позвольте представиться, - произнес привидений. – Я Нуфузаил Палеотреп Маргриншцап Каорский!

Произнес он, конечно, величественно, тут поспорить не могу, но прозвучало… В общем, прозвучало.

– Какой «треп»? – спросила я.

– Кого «цап»? – это уже лункс заинтересовался.

Дракон,

кажется, рассердился и даже обиделся, потому что попросил меня:

– Деточка, уймите вашего кота!

– Его зовут Лукас, и он так шутит, - попыталась я сгладить ситуацию. – Понимаете, ваше имя прекрасно, но ни я, ни мой лункс не сможем его выговорить, даже находясь в гипнотическом трансе. Давайте найдем альтернативу. Мы будем вас называть, скажем…

Собственно, тут я зависла, потому что все три имени звучали не вполне эстетично, а называть магическое существо, считая это обзыванием и издевательством, как-то неправильно.

– Скажем, дядюшка Грин, - все же предложила я. – На одном из земных языков это означает «зеленый».

– Годится, - кивнул дракон. – Тем более, при жизни моя чешуя на солнце отливала изумрудным.

– Он еще и покойник… - закатил глаза кот. Выглядело забавно, поскольку рта лункс не открывал, а его голос звучал в моей голове. Впрочем, дух замка его тоже слышал.

– Рада познакомиться, дядюшка Грин, а я Рита. Лукаса вы уже знаете.

– Век бы его не знать, - не остался в долгу привидений. – А вы, девушка, не Рита…

– А кто же? – вырвалось у меня.

– Вы леди Маргарита Каорская, владычица Каорского замка.

– Хорошо, - не стала спорить. – Но это официально, а для своих я Рита. Вы же свой?

– Свой, - поспешно заверил Грин.

– Вот и договорились.

Глава 8

Глава 8

Усыпальница Каорских выглядела роскошно – как дворцовый зал с колоннами. Позолота, лепнина, вставки из малахита. Впрочем, это были даже не вставки, а настоящие панно, украшающие каменные стены огромной пещеры.

Мраморных саркофагов я насчитала пятьдесят, прямо по числу миров, сотворенных Триглавом. Или драконы жили долго, или я попала в слишком юный мир.

– Это первый из Каорских. Родоначальник, - проинформировал меня привидений.

– Как его звали? – спросила дракона, поскольку древняя надпись почти стерлась, да и читала на местном я пока очень посредственно.

– Нуфузаил Палеотреп Маргриншцап Каорский, - с гордостью ответил он.

– Опять «цап»… - простонал кошак.

– Это вы, что ли? – спросила я, смерив взглядом призрачную фигуру, бредущую рядом вдоль могил.

– А я был ничего при жизни, - вместо ответа произнес дракон.
– Смотри, там, на колонне мой портрет. Славно мы тогда наваляли темным эльфам. Хотя сейчас я бы навалял уже светлым.

С

колонны на меня смотрел привлекательный мужчина с квадратным волевым подбородком. Вырезали его искусно, что и говорить. Казалось, что еще мгновение, и он шагнет в зал.

– Отлично выглядели, - заметила я. – А как звали последнего дракона из Рода Каорских?

– Вот для него место, - произнес дракон, останавливаясь у двух пустых саркофагов. Крышки лежали отдельно, на полу. – Его звали Элайджа. Рядом место для его сына, Рокуса, но, увы, его останков никогда здесь не будет.

Сердце тревожно забилось. Неужели, привидений намекает на тот эпизод, когда в зимнем лесу погибли лункс и дракон?

– Что с ним произошло?

– Это мне неведомо. Рокус редко бывал в замке с тех пор, как разменял свой второй век. Элайджа, напротив, почти не покидал этого места, поэтому ничего не мог мне рассказать. Он умер, когда почувствовал, что его сын мертв.

– Почувствовал?

– Да, драконы всегда чувствуют свою кровь. Хоть ты и не дракон, а появятся свои дети, как миленькая почувствуешь – сердцем, - ответил Грин.

– Значит, вы ничего не знаете об обстоятельствах гибели лорда Рокуса?

– Чего там знать? – проворчал приведений. – Ясно же – из-за бабы. Где потопталась самка, там жди беды.

Какой… женоненавистник!

– Я тоже, в некотором роде, самка, - напомнила Грину.

Дракон даже гребнем не повел.

– Ты зло неизбежное, поэтому терпимое, - сообщил он. – А любовь только страдания приносит. Одна от нее радость – потомство.

– А вы замок, выходит, не покидаете?

– Я поставлен, чтобы приглядывать за теми, кто придет после меня, - важно ответил дракон. – Покинуть могу, но исключительно на короткий срок, если того потребует хозяин перстня… Хозяйка…

Женоненавистник и есть!

– Вы сказали, что я не дракон. Как же тогда получается, что во мне течет кровь Карских?

Разумеется, меня обрадовал тот факт, что обрастание чешуей мне не грозит, но все же хотелось постичь логику хранителя замка.

– Если папа дракон, то и кровь в дочери течет драконья, - насупился привидений. Мои вопросы ему порядком надоели, но, видимо, не отвечать на них он не мог. – Только, во-первых, дочери у драконов рождаются крайне редко, а во-вторых, девочки имеют лишь одну ипостась – человекоподобную.

– Сам ты… подобный! – фыркнул лункс. – А Ритка – настоящий человек! Понял?

Дух может и понял, но проигнорировал кошачье высказывание и снова проворчал:

– Ну, мы хоронить-то сегодня будем?

Ах, да. Похороны же у нас. Особенной скорби к почившему предку я не испытывала, только любопытство и интерес. В пещеру мы спустились без него, и вот теперь мне предстояло свершить свое первое настоящее, осознанное чудо.

На всякий случай я дотронулась до медальона, представила скелет родственника на троне, а потом мысленно перенесла его в саркофаг, уложив ровно, скрестив на груди руки. Воздух внутри мраморного ящика замерцал, и появившийся усопший лег ровно так, как в моих мыслях.