Продам свадебное платье
Шрифт:
— Почему ты тут? — спросила я, выбравшись из машины.
— Из-за пожара. — Он оглядывал меня с таким чрезмерным усердием, что мне стало не по себе.
— Я цела.
— Да, вижу, — кивнул он, продолжая меня рассматривать.
— Ищешь следы копоти?
— А они есть?
— Кто знает. — Честно говоря, я все еще пребывала в скверном расположении духа и не хотела обсуждать произошедшее, но Федя выглядел таким обеспокоенным, что у меня сжалось сердце. — Я в порядке, не о чем переживать.
— Мне сказали, что очаг возгорания был в кабинете
— Да, но не в моем, а в соседнем.
— Получается, ты была в самом эпицентре пожара? — еще сильнее встревожился он. — А дымом не надышалась?
— Могла бы. — Я не исключала такой вариант, потому что на полном серьезе намеревалась ворваться в помещение, из которого клубами валил дым. — Но нет.
— Хорошо. — Заметно выдохнув, Федя спросил: — Видела интервью, которое дал ваш охранник?
— Тот, что забрал у меня огнетушитель? — нахмурилась я. — Он теперь звезда или что?
— Не звезда, но власти города выразили ему признательность за быстрое реагирование. Подожди, что значит: забрал у тебя огнетушитель?
— А то, что это был мой огнетушитель, которым я собиралась устранить пожар.
— Что-что ты собиралась сделать?
— Ты слышал — что. А этот мужлан вырвал огнетушитель из моих рук и скрылся за дверью, напоследок еще и рявкнув на меня.
— Ты что, совсем не испугалась? — Я думала, что уже ничем не способна его удивить, но нет — он стоял, как громом пораженный. — Огня и дыма. И того, что с тобой может случиться. Совсем ничего?
— Я как-то не успела об этом подумать. Просто на автомате сделала то, что должно.
— Хорошо, что охранник тебя образумил.
— Он похитил мою славу. За что ты его хвалишь? — возмутилась я не всерьез. — Может, это был мой единственный шанс обрести известность.
— Уверен, с таким рвением ты еще ни раз себя проявишь, — сказал Федя, улыбнувшись.
— Теперь жалею, что не треснула его со всей дури этим огнетушителем и не сделала все сама. — Изобразив удар, я пожала плечами. — Могла бы сейчас давать интервью всем местным новостным каналам, а не думать, что съесть на ужин.
— Устала, наверное?
— Меня с самого утра бесит этот день. Просто хочу, чтобы он уже закончился.
— Хочешь я что-нибудь приготовлю, пока ты отдохнешь?
— Напрашиваешься в гости? — уточнила я и, не дожидаясь ответа, сказала: — Пойдем. Но готовить ничего не будем, я же вижу, что ты сам выжатый, как лимон. Закажем пиццу, идет?
— Изменяешь восточноазиатской кухне?
— В дерьмовые дни нужно есть пиццу. Таков закон.
В квартире было не убрано, но я все равно завела Федю в свою единственную комнату и предложила устроиться на кровати, предварительно смахнув с нее мои домашние вещи и комплект нижнего белья, который собиралась надеть этим утром (до того, как поняла, что этот день не сулит ничего хорошего и просто не достоен этих кружев).
— Уютно, — сказал Федя.
— Неправда. Эта комната ничем не отличается от той, что была у меня в университетской общаге.
— Ладно. Если честно, это место
— Ну, а я кто? — усмехнулась я, делая заказ в приложении ближайшей к дому службы доставки. — Я хочу пиццу с острыми колбасками. Ты как, справишься?
— Думаю, что после арабьяты мне уже ничего не страшно.
— Ты заблуждаешься.
— Вот и проверим. — Заметив снимок на прикроватной тумбе, Федя заметно напрягся. — Это… кхм-кхм… твой бывший?
— Мой брат, — ответила я, сев рядом с ним. — Мы редко видимся, а я не хочу забыть, как выглядит его лицо, вот и поставила нашу фотографию сюда.
— Вы совсем не похожи.
— Что совсем не удивительно, ведь мы оба приемные.
— Правда?
— Шучу, — улыбнулась я, — сама поражаюсь тому, насколько мы разные. Если честно, все еще жду, когда родители признаются в моем удочерении.
— На них ты тоже не похожа?
— Не-а, но они говорят, что я заблуждаюсь. Потому что есть сходство, которое заметно только со стороны. Например, можно понять, что мы родственники, по тому, как меняется наш взгляд, когда перед нами ставят тарелку с вкусной едой.
— А-а, этот взгляд, — понимающе закивал Федя. — Да, его точно ни с чем не спутать.
— Иди ты. — Вздохнув, я упала на спину и, вперив взгляд в потолок, сказала: — Я все дальше и дальше от своей семьи. Сначала это расстояние было только физическим — нас разделяли сотни километров. А теперь между нами пролегла еще и эмоциональная бездна. Связь, которую я считала прочнее любого металла, начала слабеть.
— Звучит очень грустно. Не знаю, как бы я жил вдали от родителей. Кажется таким естественным заехать к ним в любой момент. Просто, чтобы немного поговорить. И убедиться, что они в порядке.
— Я бы тоже так хотела. Но я не жила дома с тех пор, как уехала учиться. Ездила на пару дней, но, не успев осознать свое нахождение там, возвращалась обратно. А теперь, когда я оставила работу в лаборатории… Не знаю, когда наберусь смелости все им рассказать.
— Боишься их разочаровать? — предположил Федя, нависнув надо мной.
— Это невозможно. Они никогда от меня не отвернутся.
— Тогда, в чем дело?
— Я просто не могу подобрать слов, чтобы выразить все, что чувствую из-за случившегося на работе. Не понимаю, как объяснить это всепоглощающее разочарование. Все, во что я верила, ради чего старалась, вдруг стало таким бессмысленным. Как жалкая попытка остановить летящий на планету астероид.
— Когда мы познакомились, ты сказала, что хотела спасти мир, но ничего не вышло. Что же ты пыталась сделать?
— У тебя фантастическая память, ты в курсе? — улыбнулась я, приподнявшись на локтях. — Но лучше оставь это, ладно?
— Зная тебя, предположу, что ты собиралась сотворить нечто невозможное, почему-то решив, что именно тебе это под силу.
— Да ну, я же не мечтательница какая-нибудь. Никаких розовых очков и неоправданных ожиданий. Я всегда была реалисткой и остаюсь ей по сей день.