Продана криминальному авторитету

Дэй Лана

— Да что ты?! — фыркаю.

Алкоголичка, мать её.

— Послушай сюда, Елизавета.

Специально тяну её имя чуть ли не по буквам. Чтобы поняла — не шучу.

— Млять. Мне не нужен мусор в качестве жены. Запомни. Ещё раз увижу, как ты тянешься к выпивке, я тебя сам прокапаю. Так прокапаю, что ты навсегда запомнишь. Даже духами пользоваться не сможешь!

— Почему?

— Потому что там спирт, дура!

— Да?! — глупо хлопает наращенными ресницами.

Опахала коровьи! А у Лисы реснички свои — пушистые,

длинные, как стрелы, мягкие…

Стоп!

Красный свет. Туда нельзя. Дрянь эта спит и видит, как сбежать. С пидаром этим сбежать решила. Сука проклятая. Ведьма… Не вылезает из мыслей. Приклеилась там. Присосалась пиявкой. Выматывает мои нервы.

— Да. Туповка. Да! — рычу. — Вон пошла! Разве тебе секс не запретили?!

— Мне запретили. Но не тебе. Я могу быть тебе женой. По-настоящему. Хочу этого…

Лиза опускается на пол возле моих ног. Тянет ремень за язычок.

— Нет, — говорю мёртвым голосом.

— Ну, может, хотя бы минетик?! — говорит.

Точь-в-точь, как её сестра — Танюха. Жиробасина с мясокомбината…

Млять!

Меня от этого вверх подкидывает. Я громко смеюсь, до колик в животе. Рыдаю истерично. От смеха. Давно я так не ржал.

Лиза смотрит на меня, как на придурка ополоумевшего.

Да, я двинулся крышей! Мой дом — гарем, млять! Куча баб, которые хотят меня. Я хочу лишь одну, но выписываю себе на неё жёсткое табу.

Эти чувства меня погубят. Чувства для слабаков.

— Саид?

Лиза выглядит жалкой. Ужасно жалкой. Её лицо покрывается алыми пятнами. Даже через пудру просвечивают. Нижняя губа трясётся. Подбородок в куриную жопку превращается от рыданий.

— Дело во мне? В моей травме?!

Да нет… Дело не в этом. И не видно щас ничего — всё же прикрыто плотным кружевом. Стоит куча бабла.

— Просто не в настроении. Обсуждал дела с Тамиком. Есть тут проблемка одна. Не бери в голову. Иди спи…

— Но я хочу быть тебе полезной.

Вздыхаю.

Жалко мне её, как псину голодную на помойке. Не виновата же, что судьба так жестоко покромсала. К тому же она — дочь Анохина. Нажалуется папке, что я с ней плохо обращаюсь. Не уважаю… Тот моему пахану крышу двигать начнёт, а он — мне.

Ни к чему это.

— Ладно. Иди сюда. Встань на колени и широко открой рот! — командую.

— Да-да-да…

Лиза кладёт свою холодную, потную ладонь на бедро. Пробирает даже через ткань модных брюк.

— Нет. Я всё сделаю сам. Я так хочу. Руки за спину, глаза закрой. Рот пошире… И язык высунь.

Лиза так и делает. покорная шавка возле моих ног. Еби — не хочу. Ей на запреты плевать. Но я… не хочу.

Другую хочу.

Лисичку, что недавно выдрал. Аш-ш-ш-ш-ш, как горячо в пекле её лона! Тесная, узкая, мокрая… Моя! Каждый стон и каждое трепетное сжатие девичьей прелести кричат о том, что она для меня создана. Мои запросы может удовлетворить, насытить меня, утолить голод…

Член

послушно дёргается в трусах, на мысли об Алисе. Встаёт до самого пупка и течёт смазкой.

Сжимаю его в кулаке, остервенело дёргая по стволу. Мне много не надо — закрыть глаза, окунуться в прошлое и бляяяя… Тело горит, вдоль позвоночника течёт жидкая лава. Возбуждение приливает к концу члена мощным потоком.

Бах. Бах. Бах…

Сперма переполняет яйца на разрыв.

Несколько финальных движений.

Как бы моя бывшая пленница сейчас сосала, а? Причмокивала, закатывала глаза в экстазе и жадно-жадно языком всё до последней капли вбирала…

Охереть, как мне жарко. Как хорошо в мечтах… Мои запреты самому себе — как детский лепет. Могу пойти и просто выдрать желаемую! Она и противиться не будет. Но я могу далеко зайти. Она станет для меня наркотиком. Моё слабое место. Пока я держу это в тайне. И уничтожаю мысли.

Они приходят ко мне только когда давление спермы становится невыносимым!

Да!

Вот так! Быстрее!

Финал получается резким и мощным. Выпускаю семя, посылая его далеко вперёд.

— Тебе хорошо?! Хорошо, да? — спрашивает Лиза после того, как всё тщательно проглотила и облизала свои губы, собрав пальцами сперму с подбородка.

— Очень. Иди спи.

— А ты?

— Приду позднее.

Наугад тыкаю по кнопке ноутбуку, делаю вид, что собираюсь работать.

— Мне нужно разобрать кое-что. Иди…

Лиза отправляется прочь довольная. Жена воспряла духом.

Она уходит. А я… просто сижу как болван и пялюсь в пустой монитор.

Мои мысли — такие же пустые. Душа горит в пекле. Так сильно жжёт в районе сердца. Я всегда думал, что про сердце сказки рассказывают. Оно ничего не чувствует. Это просто мышца, что перекачивает кровь.

Но сейчас я словно схлопотал инфаркт. Моя сердечная мышца отказывается работать в привычном ритме.

Я словно перетрудился на пробежке или накидал на штангу “блинов” больше, чем могу поднять.

Словно болен. Аритмия. Одышка… Неизвестная болезнь разъедает душу серной кислотой, отравляет мои внутренние органы.

Добиваю остатки виски.

Час или два вот так сижу — почти мёртвый. Потом бреду в сторону спальни. Знаю, что Лизка уже видит десятый сон. Наверное ей снится шоппинг — страсть и увлечение. Главное в её жизни.

Я прохожу мимо спальни. Замираю возле двери, за которой находится спальня Лисички. Осторожно отворяю замок своим ключом.

Глаза быстро привыкают к темноте.

Мать моего ребёнка спит на боку. Какое милое личико. Ангельское! Щёки, губы… Нежные, как лепестки розы. Невинная. Чистая…

Сердце ещё сильнее начинает припекать.

На глаза набегает влага. Наверное, просто в глаз что-то попало. С Лизки слетело — блёстки, которыми она свои волосы посыпала.

Да, наверное, так и есть.