Продана криминальному авторитету
Шрифт:
Я бы сейчас завалился к ней на кровать. Даже без траха просто полежать. Трогал бы её живот. В нём растёт мой ребёнок. Просто приятно греть ладонь. Знать, что там… новая жизнь — от меня.
Это так влечёт. Как дурман опия.
Я вдыхаю запах в комнате. Втягиваю носом сладкие ноты. Какие они мягкие. Нежные… Как греют мои лёгкие и клеймят плоть.
Нужно валить к себе. Но я не могу. Просто не могу. Стою позорным столбом. Делаю шаг, второй… Как вор. К кровати!
Трогаю пальцем нежную кожу лица Лисичка.
Грусть съедает меня ещё сильнее.
Я могу всё в этом городе. Всё, кроме того, чтобы быть с той, которая прочно въелась в мои мысли.
Это печально. Злой рок. Постояв немного, я иду назад. Закрываю дверь.
Моя судьба — другая. Не рядом с этой девчонкой.
Глава 22
Алиса
Поптыка побега не удалась. Теперь моё сердце было разбито… снова. В очередной раз. Я уже устала считать, в который. Наверное от моего сердца вообще ничего не осталось — жалкие клочки!
Мне грустно и тоскливо. Но ещё хуже знать, что Марк просто поспорил. Если бы не дурацкий спор, он бы и пальцем не пошевелил. Так он просто хотел доказать, насколько он крут! Перед друзьями.
Печально, что я никому не нужна.
Разъярённый Саид запретил всё — звонки отцу отменены, выходить за территорию запрещено. Мне снова приказали вернуться на кухню. Но теперь не картоху чистить, а загружать и выгружать посуду из посудомойки, натирать ложки и вилки, чтобы они блестели в любой миг.
Работа несложная. Но из-за стресса и постоянного напряжения я не могу долго сидеть в одном положении.
В то же время боюсь, что снова попаду на глаза Саиду и… не выдержу.
Он меня сломает своей жгучей ненавистью и страстью, сожрёт мою душу, высосет все силы из меня. Я боюсь, что после родов умру сразу же. От меня ничего не останется — только пустая оболочка.
Все мои душевные силы уходят на ребёнка. На себя ничего не остаётся.
Такие депрессивные, чёрные мысли кружат в моей голове изо дня в день. Я ничего не могу с ними поделать. Тоска накрывает меня плотным покрывалом.
Саид держится в стороне. Сорвавшись однажды, он решил быть на расстоянии. Я не пересекаюсь с ним лично, лишь изредка вижу его брутальную тень, слышу раскатистый голос и позорно бегу, забиваясь в угол.
Однажды я не успела спрятаться и глупо залезла за штору, стоя там едва дыша и молясь, чтобы он меня не обнаружил. Стояла наполовину мёртвая, слушая, как он говорил по телефону с братом и смеялся его шуткам. Ослепительно прекрасный мужчина — ради таких бросаются под поезд и устраивают драки. В то же время он ужасен, его душа черна и лишена сострадания.
— Шевелись, Алиса! Ложки выглядят как будто на помойке год валялись!
Опять гость. Опять важный. Опять… Опять… В мире Саида важно всё, что касается именно его Персоны. Всё остальное — пыль.
На кухне жарко и душно. Сегодня — больше, чем обычно, потому что ради важного гостя готовят разносолы и деликатесы. От влажного, горячего пара платье липнет к спине.
— Я выйду, — предупреждаю главную по кухне.
— Эй, ты не дотёрла! — несётся мне в спину.
— Мне плохо. Сейчас стошнит… — лепечу едва слышно.
— Пусть идёт! — рявкает Зарема. — Отдохни на свежем воздухе. И не вздумай совать нос на мою кухню, пока тебя тошнит! Не хватает, чтобы ты на блюда для гостей блеванула!
Странно, но в её грубости есть и забота. Она чаще начала выгонять меня с кухни на улицу или давать другие поручения. Может быть, знает, как тяжело беременным в такой атмосфере.
Выйдя во внутренний дворик, я сажусь в укромный уголок, наслаждаясь тёплым днём и лёгким ветерком. Он ласково трогает мои волосы, заигрывает с ними. Погода солнечная и очень располагающая к прогулке.
Я бы не отказалась сходить куда-нибудь, развеяться.
Но я — лишь пленница.
От этого я начинаю плакать. Сдерживаю рыдания изо всех сил. Но они всё равно вырываются из меня глухими звуками. Прячу лицо, закапываясь им в ладони.
— Почему такая красавица плачет?
Густой, сочный баритон слышится сверху. Я не сразу понимаю, кто это. Подскакиваю испуганно, решив, что это шутка кого-то из людей Саида. Бум! Ударяюсь головой обо что-то твёрдое.
— Ох, разве я тебя обидел, что ты меня так бодаешь?
На мои плечи ложатся сильные пальцы. Мужские. Я задираю голову вверх, чтобы понять, кто так самовольничает?
— Сколько сырости развела…
Мужчина разговаривает со мной, а я словно воды в рот набрала. Молчу. Разглядываю широкое скуластое лицо с тёмными, глубоко посаженными глазами. Брови густые и расположены вразлет. Как будто мужчина удивляется. Отчего его лицо не кажется жестоким.
— Кто вы?
— Осман. Осман Рашидов, — подсказывает мужчина, всовывая мне в руку платок. Сам поднимает запястье и вытирает слёзы с лица. — Друг Саида. Я думал, что ты уже видела меня.
— Да-да, — киваю. — Видела, конечно.
Но я видела его издалека и только мельком. Близко не общалась, за одним столом тоже не сидела. Меня же здесь держат в роли черновой прислуги. Только овощи чистить, мусор выгребать. Пахать на мне, как на проклятой!
— Не только видела. Я танцевал с тобой на свадьбе Саида. Помнишь?
Я моргаю несколько раз. Внимательнее приглядываясь к лицу мужчины, вспоминаю его. Как будто вспышка озаряет мою память. Ах да! Точно! Танцевала! Но тогда была как в трансе от горя. Мало что запомнила!