Продана в жены
Шрифт:
Стелла окончательно промокнула слезы, засуетилась, и стала прежней. Только горькая складка губ невзначай выдавала, какую боль он скрывает.
Равиля хоронили на городском кладбище. Не так и плохо для раба — маму я здесь похоронить не сумела. Слишком дорого. Нас отвез мой новый охранник.
Черный гроб Равиля стоял у свежевырытой могилы. Сильно пахло землей и прелыми осенними листьями. Цветами и влагой — ночью прошел дождь. Почву развезло, но к могиле проложили дорожку и сделали настил. Небольшая процессия была вся в черном.
Я не стала подходить близко. Встала на лужайке. Держалась издали, во-первых, потому что чувствовала себя чужой, во-вторых, не хотела мешать Диане. Боялась попасться ей на глаза. Уронив голову на гроб, она тихо сидела. Не плакала, не рыдала. Диана была похожа на тень.
Я вздохнула. Хотя Равиль нравился и мне тоже, близко мы не общались. Не думаю, что я имею право стоять рядом с ними. Стелла тоже не стала подходить. Я не сразу поняла почему: она принадлежала Руслану, а у гроба в основном собрались рабы Зверя. Они не прощались, словно чего-то ждали.
— Чего мы ждем? — шепотом спросила я.
— Кирилла, — глухо ответила Стелла. — Хозяина.
У меня чуть не выпрыгнуло сердце. Зверь приедет на похороны… Влекомая шестым чувством обернулась, и увидела его. Зверь поднимался по дорожке: в своих обычных джинсах и черной кожаной куртке, с букетом георгинов. Волосы заправил за ухо, открыв скульптурное лицо. Взгляд скользнул по мне, и он направился к гробу. Это как будто дало нам разрешение приблизиться, и мы со Стеллой направились следом.
Я опустила глаза, рассматривая раскисшую землю. Старалась не думать о том, что мы творили в моей квартире. Не время, и не место. Но взгляд Зверя вызвал воспоминания.
Рядом с гробом пахло благовониями, и у меня подкатил ком к горлу. Сладкий, густой запах вызвал тошноту. Я старалась не смотреть в лицо покойнику, но краем глаза заметила, что он лежит в костюме. Первой с Равилем начала прощаться Диана.
— Рави, прощай, любимый… — прошептала она так тихо, что я едва уловила слова, которые принес ветер и волны сладких благовоний. Обычно жесткий голос прозвучал тихо и нежно. Она притронулась к его лицу, затем к руке, словно исполняла только ей понятный ритуал, и уступила место у гроба хозяину.
— Прощай, — цветы Зверь положил в гроб, и наклонился к вдове. — Диана, я ищу убийцу и найду, обещаю.
Она слабо закивала, кусая губы. Из-под темных очков вытекли слезы, рот приоткрылся, из него словно были готовы вырваться рыдания. В черных очках и со своим каре Диана сильнее напоминала ворону. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, и я отвела взгляд когда она на меня посмотрела.
— Лили, — хриплым, проплаканным голосом сказала она.
Я вспомнила, что у меня в руках красные розы.
— Соболезную, — еле выдавила я.
Перед глазами появились сцены прощания с мамой. Захотелось убежать прочь, но я положила цветы Равилю — в гроб, как и Зверь. Стелла положила свои,
Ком я так и не сглотнула.
Это все дико несправедливо. Если налет на клуб устроил мой отец, то вроде как я к этому косвенно причастна. Ненавижу его. Он всем портит жизнь.
Зверь словно невзначай встал рядом со мной, ожидая, пока его свита попрощается с товарищем.
— Принцесса, — улыбнулся он, в глубине глаз были порок и похоть.
Я вспыхнула, опустив глаза. Не улыбнулась, никак не показала, что смущена — на похоронах это неуместно. Но я абсолютно перестала его бояться, хотя раньше не могла расслабиться, если он был рядом. И, думаю, от остальных не укрылось, что наши отношения в чем-то стали другими.
Я сама стала другой.
Не знаю, в чем дело. Наверное, все вместе подействовало. Наши совместные ласки со Зверем накануне. Похороны Равиля. Мой побег: я, наконец, увидела дом, и забрала мамины вещи. А может, все изменил разговор с Русланом. Но домой меня больше не тянуло. Там меня никто не ждал уже давно, и я только сейчас осмелилась это принять.
Прощание окончено.
Мы выстроились шеренгой, наблюдая, как гроб накрывают крышкой и медленно опускают в могилу. Потихоньку расходился дождь. Сначала мельчайшая водяная пыль набилась в прическу. Затем застучали капли, оставляя следы на настиле. Тент не установили, оставалось мокнуть под дождем. Кто-то догадался принести зонт из машины. Его раскрыли над Зверем, мной и Дианой, стоящими по обе стороны от него.
Я смотрела, как гроб забрасывают грязью.
Было грустно. Диана тупо смотрела, как зарывают ее мужа.
Я помню это состояние: отупение до пустоты в сердце, оно притупляет боль, смягчает страдание, но все равно от него никуда не деться… Перед мамиными похоронами я столько наплакалась, что в голове было гулко.
— Я отвезу тебя, — сказал Зверь, когда последняя горсть земли оказалась на могиле, и ее укрыли букетами цветов.
Мне всегда казалось это глупым. Украшать могилу красивыми цветами. Или это символ смерти, потому что через несколько дней все прекрасные цветы погибнут и начнут гнить? Место всем этим розам и георгинам на празднике, а не здесь. Я по опыту знала, что плиту — если у Равиля будет плита — и памятник ставить слишком рано. Нужно, чтобы земля осела.
Почему-то это убивало больше всего.
На могилу придется возвращаться — снова и снова. Чтобы отдать последний долг, и заодно расковырять свои раны.
Наверное, этим будет заниматься не Диана, а кто-то из клуба. В этом ей повезло. И даже расходы подобьет Ник, а оплатит — Зверь. Не она.
Мне в свое время повезло меньше. Обо мне некому было позаботиться.
Когда могилу застелили цветами, люди начали расходиться.
Диана осталась.
— Присмотри за ней, — сказал Зверь одному из своих, и повел меня по тропинке к пикапу.